Моя жизнь с Набоковым

К развитию основной нашей темы это, пожалуй, прямого отношения не имеет, однако вспомнить отчего-то хочется. Наверное оттого, что дальше придется рассказывать о вещах малоприятных, связанных с моим родным Саратовым, — вот я и тяну время, убредая в сторону, также с ним связанную. Летом 84-го года мы провели месяц на Ахтубе. Местоимение “мы” обозначает в данном случае меня, Ленку и нашего четырехлетнего сына Юрку, который по приезде на место влез в реку и утонул бы, если бы не жена ближайшего моего друга. (Увидев и услышав недавно в телевизоре Олега Табакова, когда-то давным-давно игравшего с моим старшим братом в драматическом кружке при саратовском Доме пионеров, я вдруг понял, что манера называть близких тебе людей Витьками, Вовками и Наташками является, скорее всего, областным нашим обыкновением, избавиться от которого саратовскому человеку не удается до конца его дней.) Что до Ахтубы, то это рукав Волги в нижнем ее течении, получивший самостоятельное название от татар, пришедших с Чингисханом с востока и принявших рукав за отдельную реку. На Ахтубе стояла некогда столица Золотой Орды, теперь она называется Ленинск. На ней же располагается и тот самый Капустин Яр, из которого был в 57-м запущен первый искусственный спутник Земли. В верхнем течении Ахтубы я уже побывал в 74-м году, с первой моей женой Викой проплыв на байдарке вниз от Волгограда километров сто—сто пятьдесят. В Ахтубинске, вышедши за продуктом, я узнал из “Красной Звезды”, торчавшей на двух железных ногах посреди пустынной и пыльной улицы, о том, что Никсон подал в отставку. Немалое впечатление произвел на меня, пролетавшего мимо на сильном течении, Ленинск — высокий обрыв, уставленный поверху деревянными ретирадами и пивными, в последних сидели, воздымая кружки, явственные персонажи тогда еще мной не читанного Венички Ерофеева, и усыпанный понизу разнообразнейшим сором. Еще более сильное впечатление произвела украинская деревня, в которой мне не удалось купить ни единого яблока и помидора — все отдавали задаром. Быть может, оттого, что одет я был в драные китайские джинсы, препоясанные алюминиевым проводом в белой изоляции. Наверное, скудость этого облачения пробуждала в давным-давно сосланных туда украинских старухах сочувственные воспоминания. А может быть, они просто были добры от природы.

Университетские мои друзья уже несколько лет приезжали машинами на Ахтубу, ставили на берегу палатки и жили в них месяц-другой. В тот год мы присоединились к ним.

Я переводил тогда “Под знаком незаконнорожденных” — или еще только собирался переводить, но кембриджское издание “Гамлета” с комментариями Джона Довера Уилсона уже прочитал, и впечатления переполняли меня. Помню, как я два часа пробродил по берегу (укрывая в волжской воде сожженные солнцем ступни) с ближайшим моим — и поныне — другом Витькой Хасиным, рассказывая ему о хитроумии, с которым Набоков вплетает в посвященный “Гамлету” разговор двух персонажей романа раскавыченные шекспировские цитаты, о комментариях Уилсона к “Гамлету”, о том, как все это невероятно трудно и безумно интересно. Хорошее было время.

Публикация II: два шага назад

Осада, между тем, продолжалась. Но теперь мне было на что сослаться. Однако на призыв мой откликнулась опять-таки провинция — издаваемый в Саратове журнал “Волга”. Перст судьбы, да и только. Знал бы я тогда, в какое место ткнет меня этот перст.

На этот раз главному редактору журнала пришелся по душе опять же “Себастьян Найт”. Хвалы были мне отпущены непомерные. Стоял июнь, не то июль. В феврале следующего года журнал намеревался напечатать роман Набокова “Король, дама, валет”, но теперь его место предстояло занять моему переводу. Вскоре позвонил мне из Ленинграда некий человек, как-то связанный с журналом, и сказал, что ему заказана вступительная статья, какой там февраль — январь! — “вами открывают год”, так не могу ли я как можно скорее прислать текст перевода на предмет цитирования в этой самой статье. Ну конечно, могу.

В конце сентября я приехал в Саратов повидаться с друзьями. И, разумеется, зашел в “Волгу”, познакомиться. Мы поговорили, я на всякий случай оставил мой саратовский телефон и откланялся. Дня за два до отъезда в Москву мне позвонили из журнала — есть новости.