Моя жизнь среди кабанов

Вследствие того, что молодые самцы после изгнания из стада лишаются опытного вожака (старой свиньи), а также потому, что вынуждены селиться в угодьях, которые плохо знают, они чаще других попадают под выстрелы охотников. Кроме того охота на самцов ведется круглый год, тогда как самок щадят на протяжении большей части года.[3] Все это вместе взятое обеспечивает значительное численное превосходство самок над самцами. В нашем стаде, например, ни один самец не пережил второго года своей жизни. Те же, которые благополучно переходят через этот критический для них рубеж, становятся одинцами. Не придерживаясь постоянного участка обитания, одинцы своими блужданиями по охотничьим угодьям доводят порой охотников до отчаяния. При переходах они почти не придерживаются каких-либо определенных правил: сегодня они здесь, а завтра их можно встретить уже в каком-либо другом районе. Даже мы, ежедневно бывая в охотничьем районе, пришли к тем же выводам. Если бы мы не знали, что в нашем районе после гона прячутся секачи, можно было подумать, что в лесу нет ни одного взрослого самца. Свой осторожный и скрытный образ жизни одинцы прекращают только тогда, когда начинается брачная пора.

Я принят в стадо

В мае 1975 г. произошло событие, которое коренным образом изменило мою дальнейшую работу с нашим стадом кабанов. Мой друг и помощник Мезеберг по ряду причин не смог больше совершать ежедневные поездки на повозке на подкормочную площадку. Он только изредка сопровождал меня. Я стал каждый день ездить на легковой машине в охотничье угодье с тем, чтобы попытаться приучить стадо к новому виду транспорта. Это переучивание оказалось более трудным делом, чем я предполагал. Оно продолжалось 6 недель.

В первый день я вышел из машины метрах в двухстах от подкормочной площадки с тем, чтобы оставшуюся часть пути преодолеть пешком. На мой зов и на громыхание ведра кабаны вышли так же, как они делали это раньше. Затем я начал подъезжать на машине все ближе. Когда до места подкормки оставалось не более 50 метров, я стал приманивать стадо к машине, и через несколько дней кабаны привыкли к машине. Тогда я начал приучать их, чтобы они не убегали от машины, когда я выходил или садился в нее. Стук дверцы машины обращал их в бегство. Но очень скоро они поняли, что эта новая «повозка» не представляет для них опасности. Автомобиль был теперь приравнен к упряжке, и его появление ассоциировалось с понятием: «подкормка прибыла». Но если случайно проезжали поблизости другие машины, кабаны сразу же обращались в бегство. После того как они снова стали регулярно и без опоздания появляться на подкормочной площадке, я решил перейти к новой фазе в моих отношениях со стадом. В середине июня была предпринята первая попытка отвести стадо с помощью приманивания к небольшому водоему, который находился в 500 метрах от лежки. Однако осуществить этот план мне полностью не удалось. Вначале часть стада пошла вслед за мной, но когда нам встретилась большая поляна, кабаны отказались ее пересечь и вернулись назад. Но я продолжал проводить с ними ежедневные прогулки, и спустя несколько дней часть стада отважилась на этот шаг. На берегу водоема я наградил смельчаков кукурузой. С этого дня я стал водить кабанов по разным направлениям, чтобы приучить их узнавать меня и в других местах. Теперь наступила пора, когда я мог повсюду наблюдать за естественным поведением кабанов на лоне природы. Одному школьному советнику из Оберфихтаха удалось таким же образом установить контакт со стадом кабанов еще в 1960 г. Свои наблюдения он опубликовал в 1973 г. в 10-м и 11-м номерах иллюстрированного журнала «Дас Тир». Он писал, что «его» стадо не было приучено к дневному образу жизни. Кабаны сохраняли привычный для них ритм активной деятельности, т. е. ночной образ жизни, что исключало возможность для наблюдения за их определенными повадками. Правда, эта задача перед ним не стояла. Я же хотел, чтобы кабаны принимали меня в качестве равноправного члена стада без всяких приманок. В этом случае можно было бы сопровождать стадо во всех его перемещениях (на жировках, лежках) и снимать поведение кабанов на пленку. Эта цель была достигнута только спустя полгода.

На небольшом красиво расположенном лесном пруду кабаны обычно принимали грязевые ванны, и мне удалось сделать там великолепные снимки такого их поведения. Собственно, я хотел отснять типичные сцены, рассказывающие об их купании. Но вначале они не пожелали предоставить мне такую возможность: как только я привел их к пруду, они сразу оказались на его середине и, проявляя большую сноровку, начали с корнями выдергивать водные растения и носить их на берег. Громко чавкая, кабаны пожирали на берегу корневища, не трогая при этом листьев. На них они просто не обращали внимания.