Моя жизнь в руинах

Он задумчиво кивнул и, приподняв бровь, над которой был шрам (мне было интересно, откуда у него этот шрам – наверное, получил в игре), спросил:

– Если ты не знала, кто я такой, почему ты решила угостить меня?

– Честно? – спросила я. Мне нужно аккуратно выбирать слова, так как я не хотела рассказывать ему всю правду, я хотела ограничиться лишь тем, что он был просто чертовски сексуален, а меня всегда привлекали задумчивые парни. – Ты сидел один. Мне стало интересно, почему такой парень, как ты, проводит новогодний вечер в одиночестве. Ты выглядел так, словно не хотел ни с кем разговаривать. Ты казался немного… подавленным.

Я ожидала, что его передернет от моих слов. Кому приятно слышать про себя такие вещи? Но он просто продолжал смотреть не отрываясь мне в глаза, и я почувствовала, что еще немного, и я утону в его взгляде.

Мне помогла официантка, которая подошла в тот момент, когда я уже, не дождавшись его ответа, хотела начать нести очередную чушь, чтобы исправить ситуацию. Она принесла нам поднос, на котором стояли две крошечные фарфоровые чашки, слишком маленькие для чая, и такая же небольшая бутылка.

Подриг поблагодарил официантку и жестом указал на бутылку.

– Я всегда начинаю с этого. Думаю, тебе тоже стоит попробовать, раз уж ты решила ни от чего не отказываться.

Я прекрасно помнила, что рассказала ему о своем решении, и ему, видимо, захотелось подразнить меня. Что ж, я не удивлена.

– Это саке?

– Что-то в этом роде, – ответил он, наполняя чашки прозрачной жидкостью. – Это маотай, китайский крепкий алкогольный напиток, который производится из сорго.

– На что он похож по вкусу? – спросила я, поднося эту крошечную чашку к носу. У меня мгновенно заслезились глаза. Запах был такой, словно в чашку налили живого спирта.

Подриг засмеялся.

– Похоже, ты уже и сама догадалась, – ответил он. – Раз ты решила соглашаться на любые авантюры, то и на это решиться должна.

Он поднял свою чашку, и мы одновременно сказали «slainte».

Напиток был обжигающим до боли. Я с трудом справилась с желанием тут же выплюнуть его. По вкусу жидкость была острой и какой-то еще, но какой – я не смогла разобрать.

– Господи, да это пить невозможно. Зачем ты его каждый раз заказываешь? – закашлявшись, спросила я.

Он удивленно мне улыбнулся, отчего на одной его щеке появилась ямочка. Боже, он такой красавчик. Правда. Честно. Просто…

И тут меня накрыло. Алкоголь подействовал, и внезапно я почувствовала себя необыкновенно расслабленной, словно только что погрузилась в ванну с теплой водой.

– Вот видишь, – сказал он, кивая мне. – Именно поэтому я его пью. Когда ты знаешь, как он действует, вкус уже не кажется таким отвратительным.

– Кажется, я поняла, – ответила я. – Видимо, к тому моменту, когда ты выпиваешь всю бутылку, становится очень хорошо.

Он снова кивнул, сделал глоток и слегка вздрогнул, положив руки на стол.

– Сегодня я получил неприятные новости, – сказал он.

– О, мне очень жаль, – взволнованно ответила я.

Он откашлялся и сфокусировал взгляд на своей чашке.

– У меня не было никаких планов на этот вечер. Наверное, я бы просто остался дома. Мой приятель, Хеми, собирался приехать в город, но в последний момент не смог. А после того, как я получил эти новости, у меня не было никакого желания оставаться в одиночестве. Я не хотел ни с кем разговаривать, но и не хотел сидеть дома один.

Я прекрасно его понимала. Многие люди боятся одиночества. Я и сама до сих пор работаю над этим страхом. Иногда мне необходимо находиться среди людей, но так, чтобы при этом меня никто не доставал. Не уверена, что мне хватило бы смелости пойти одной в бар, но не исключаю, что и такое желание меня посетить может. Пойти к людям просто для того, чтобы убедиться, что еще существуешь.

– С чем были связаны эти неприятные новости? – спросила я, хотя и понимала, что задаю слишком личный вопрос. Но, черт побери, этот мужчина вызывает во мне желание задавать вопросы… Подриг воспринял вопрос очень спокойно.

– У моего отца рак простаты. Диагноз был поставлен примерно год назад. Все это время он и моя бабушка убеждали меня, что все в порядке. Я же должен был отнестись к этому более внимательно. Я должен был сам к нему приехать, чтобы во всем убедиться. Должен был помнить о том, что они – два упрямых ирландца, которые до последнего будут утверждать, что все хорошо… На самом деле все очень плохо. Состояние отца ухудшилось, и нет никакого понимания, сколько он еще проживет.

Мне стало очень его жалко, и захотелось что-нибудь сделать для него.

– Мне так жаль.

Он тяжело вздохнул и посмотрел по сторонам.

– Нужно многое успеть сделать. Я должен навестить отца в Шамблз (это маленький городок, где я родился), и, честно говоря, мне очень страшно.

Он посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, что в его взгляде скрыта какая-то тайна, о которой мне не следует знать.

– Мои отношения с отцом были не самыми лучшими… – продолжил он и напряженно замолчал, а его кадык ходил вверх-вниз, словно поршень мощного механизма.