Моя жизнь. Записки суфражистки

Другой сторонник суфражисток, мистер Веджвуд сказал: «Перед нами весьма серьезная проблема. По-моему, при данных обстоятельств уважающему себя парламенту остается одно – тщательно и отчетливо выяснить себе, справедливы или нет жалобы тех, кто жалуется. Мы не имеем права поддаваться панике. Наша обязанность обсудить поведение людей, действующих определенным образом, выяснить, в чем они правы и в чем неправы. Я лично не придаю значения избирательному праву, но думаю, что если мы серьезно обсудим вопрос об избирательном праве женщин, – чего Палата до сих пор не делала, – то мы признаем, что обязанность Палаты Общин по отношению к людям, способным на такое самоуправление, не преследовать их, а выяснить, насколько справедливы их стремления и действовать согласно справедливости».

Раз подобного рода прения оказываются возможными в Палате Общин, должно быть ясно каждому беспристрастному читателю, что милитантство отнюдь не отодвигало на задний план вопрос об избирательном праве и не мешало его разрешению, а напротив двинуло последнее на много вперед. Когда я вспоминаю, как эта самая Палата, всего несколько лет перед тем, встречала всякое упоминание об избирательном праве женщин возмущением и насмешкой, как она допускала самые оскорбительные речи против женщин, просящих о своем политическом освобождении, как она с неприличным смехом и грубыми шутками сопровождала проваливание биллей о наделении женщин правом голоса, – я не могу не изумляться той перемене, которую так быстро вызвало наше милитантство. Речь мистера Маккенна уже сама по себе свидетельствовала о признании правительства в том, что оно побеждено.

Разумеется, обещание министра, что жертвователей, если окажется возможным, будут привлекать к ответственности за убытки, причиненные суфражистками частным собственникам, не было серьезным. Это было совершенно нелепое обещание, и я думаю, что весьма мало депутатов было им обмануто. Наши жертвователи при желании всегда могли оставаться неизвестными, и это они стали бы неизменно делать, если бы оказалось возможным напасть на них за наши действия.

Наши битвы теперь фактически ушли в прошлое. По крайней мере ныне наше оружие сложено, ибо, как только на нацию свалилась внешняя война, мы сразу объявили о полной приостановке милитантства. Что принесет эта европейская война – столь ужасная по своим последствиям для женщин, которые не имели голоса, чтобы предотвратить ее, столь пагубная в виду страданий, которые она неизбежно навлечет на невинных детей, – ни один человек не может предвидеть. Но одно, несомненно, – это то, что обусловленные войною перемены в составе министерства могут сделать в дальнейшем излишним милитантство женщин. Ни одно будущее министерство не повторит ошибок и жестокостей министерства Асквита. Ни одно министерство не захочет взять на себя невыполнимую задачу – остановить или даже только задержать движение женщин, направленное к завоеванию своего законного наследства – политической свободы и социально-экономической независимости.