Моя золотая клетка

Его глаза смотрели на меня безразлично. В этот момент я отчетливо вспомнила, как он швырнул в меня тарелку вчера. И поняла, что он мне не поможет. Было глупо искать у него защиты. Я опустила глаза.

– Нет. Прости.

– Впредь сама решай свои проблемы, не впутывая в это меня. Мне нет дела, что с тобой сделает Родерик. Главное, чтобы ты была в состоянии выполнять работу и не лезть куда запрещено.

Я сжала кулаки. Больше всего мне хотелось послать его и всех братьев к черту, но острая нужда в деньгах заставила меня промолчать. Память услужливо нарисовала мне бесчисленные собеседования, на которых мне отказали за последнее время.

– Я поняла, – сказала я, глядя в пол.

– А теперь уходи. И забудь сюда дорогу.

Я молча кивнула и побрела прочь. Уже дойдя до нижней ступеньки, я отчетливо услышала, как он сказал: «Хорошая девочка», прежде чем скрыться за дверью.

Оставшееся время до посещения Вивианн я провела в своей комнате, обдумывая произошедшее. В принципе Родерик не сделал мне ничего плохого, а к грубости Марцелла я успела привыкнуть.

Решив, что буду вести себя осторожней с братьями, я посмотрела на часы, и вышла из спальни.

Глава 8.

Вивианн лежала на кровати, безразлично глядя в потолок. Ее карие глаза казались стеклянными. В новом расписании Марцелл подчеркнул, что сначала я должна буду искупать ее, а после дать лекарство и покормить.

Я пересадила ее в кресло и покатила в ванную. Голова Вивианн безвольно дергалась, пока я везла ее.

Я набрала воду и с трудом усадила ее туда. Ее тонкая рука свесилась за край ванны.

– Вивианн, – прошептала я, пытаясь отдышаться. Она совсем не шевелилась, и у меня возникло ощущение, будто я вожусь не с живым человеком, а с большой тяжелой куклой.

С усилием разогнув спину, я постояла некоторое время, глядя в окно.

– У вас болезнь Пика, Вивианн. Я знаю, что это такое, я прочитала об этом в библиотеке сегодня, – сказала я. Вряд ли она меня понимала, но я верила, что в ней еще теплится частичка разума, – Ваши сыновья считают, что вы умираете. Но я так не думаю. Вы можете быть очень упорной и сильной. И я уверена, что вы понимали все, что я говорю. Так что, за один день все изменилось? Я не верю в это.

Ее белая рука слегка дернулась. Она с усилием, медленно повернула голову и посмотрела на меня. Взгляд ее с трудом сфокусировался на моем лице.

– Вивианн, – я наклонилась к ней.

Лишь на мгновение в ее карих глазах что-то мелькнуло, после чего они снова стали стеклянными и пустыми. Мое сердце дрогнуло от этого. Я отвернулась, взяла в руки бутылочку с мылом и мочалку и принялась за работу.

Искупав ее, я покатила коляску обратно в спальню. Оставалось дать ей лекарство и покормить.

Я взяла с тумбочки ложку и наполнила ее из пузырька. Когда я приблизилась к ней, она вновь перевела на меня взгляд. Мне показалось, что она начнет упрямиться, и не захочет пить лекарство, но я ошиблась. Жидкость беспрепятственно перекочевала ей в горло. Видимо, она была слишком слаба, чтобы бороться со мной.

Следом за лекарством она выпила бульон.

– Теперь отдыхайте, – я отставила пустую миску, – увидимся завтра, Вивианн.

Я нарочно опоздала к ужину, чтобы не оставаться в столовой наедине с Родериком. Когда я зашла, оба брата сидели за столом. Никто из них не обратил на меня внимания, и я с облегчением опустилась на свое место.

В молчании мы провели трапезу, после чего Марцелл поднялся на ноги и вышел. Мы с Родериком остались вдвоем. Я скосила на него глаза, но он вел себя как обычно. Он медленно ел, задумчиво ковыряя вилкой в тарелке. Его глаза печально скользили по столу, по стенам, по моему лицу. Мне стало неловко за мое резкое поведение.

«Наверное, я слишком близко все принимаю к сердцу», – подумала я, рассматривая его. Он выглядел по-детски хрупким и трогательным, и казался еще печальнее, чем обычно. Меня начали терзать угрызения совести.

– Родерик, – начала я нерешительно. Он не смотрел на меня, продолжая грустно разглядывать свою тарелку. Его брови слегка нахмурились, – Я хотела извиниться. Я, наверное, отреагировала слишком резко. Прости меня.

– Уже не в первый раз ты извиняешься, – ответил он, немного помолчав. Он не отвечал так долго, что я решила, будто он вообще не хочет разговаривать со мной.

– Ну… ты повел себя грубо, – осторожно сказала я. Он перевел на меня взгляд.

– Незачем просить прощения. Если ты так ведешь себя, мы не сможем общаться.

Я растерялась. Он встал из-за стола и пошел прочь. Я молча сидела, сбитая с толку, глядя перед собой. У двери он остановился.

– Ты не милая, Алекса. Я больше не хочу с тобой играть, – сказал он, – ты такая же, как и все другие.

Он ушел, оставив меня наедине с моими мыслями. Я уныло покрутила вилку в пальцах, и тоже поднялась на ноги.