Моё чудовище

Вот Натаха давно ли радовалась, что наконец-то нашла себе клёвого мужика. По её понятиям он был просто идеальный – не какой-то там малолетка, от которого и ждать нечего, кроме глупостей и неумелого секса, а состоявшийся, обеспеченный, потому что лет на двадцать старше, но не пухлый низкорослый страшила с залысинами, а очень даже ничего.

Но Бэлле всё равно странно, что такого можно воспринимать не как далёкого взрослого дядечку, а испытывать к нему какие-то романтические чувства. Хотя и Натаха не утверждала, что любит, просто хвасталась, что мужчина водил её по ресторанам, постоянно ей что-то покупал, почти сразу позвал жить к себе, и всё время рассказывал, как замечательно всё будет, когда они поженятся, и обязательно тут же заведут малыша.

Только вот сначала он разведётся со своей женой, с которой давно уже разбежался. Просто у него там тоже есть ребёнок, и его надо как следует подготовить, прежде чем сообщить, что родители разводятся, а ещё заранее решить все имущественные вопросы. И хотя дело затягивалось, ради такого Натаха готова была подождать. И смиренно терпела, когда этот идеальный мужчина орал на неё и даже немного поколачивал.

Она вообще не видела в этом проблемы, с довольным хихиканьем демонстрировала очередной синяк. Тем более всегда после подобных происшествий её кавалер раскаивался, просил прощения и заваливал очередной порцией подарков.

А потом она залетела. Натаха даже обрадовалась, что так случилось, учитывая, как её перспективный женишок мечтал об их общих деточках, и понадеялась, что после такого известия он побыстрее разберётся с бывшей. Но тот, едва услышав о незапланированной беременности, разозлился, обвинил Натаху, что та пытается его шантажировать и насильно привязать к себе и послал на аборт. А когда изумлённая и ошарашенная Натаха отказалась и принялась что-то доказывать, просто опять набросился на неё с кулаками. И это оказалась не одна жёсткая пощёчина, как раньше.

Натаха перепугалась, кое-как вырвавшись, бросилась прочь из квартиры, но жених нагнал её, попробовал схватить, но вместо этого только подтолкнул, и она упала, скатилась вниз с лестницы.

Теперь уже мужик перепугался, опомнился, вызвал неотложку, а пока потерявшая ребёнка Натаха лежала в больнице, сбегал в полицию и накатал заявление, что это она на него напала, пока он спал, и это он пытался сбежать, а она бросилась следом, но споткнулась, потому и грохнулась с лестницы.

Но Бэлла не такая дура, чтобы за подарки и шмотки позволить относиться к себе, как к какой-то ничтожной твари. Ещё и обвинять, что она загнала камеру. Да она не то, чтобы никогда не загнала бы её сама, она бы… если бы кто попробовал стащить у неё эту камеру или отобрать, закатала бы того в асфальт – без всякого катка, собственными силами.

Свезённые костяшки пальцев запоздало засаднило, хотя злости поубавилось, да и нервное напряжение слегка отпустило, зато в носу опять защипало.

Да ну нафиг всё это! Вообще всё. Ничего ей не надо. Ни от кого. Она уже привыкла, что всегда одна, что никому не нужна, и бежать ей особо некуда. Так какой смысл?

Бэлла сглотнула, с силой зажмурилась, и просто, где была – в нескольких метрах от шлагбаума, возле глухой кирпичной стены строения непонятного предназначения – там и присела на корточки, обхватила голову руками, опять зажмурилась.

Фиг знает, сколько она вот так просидела, почти неподвижно, только едва заметно покачиваясь вперёд-назад. Потом глаза сами открылись, и она бессмысленно пялилась на кромку асфальта, на подстриженную траву под ногами, хотя толком ничего и не видела, взгляд бы расфокусирован, больше нацелен внутрь, а не наружу. Правда там тоже смотреть оказалось не на что, одни дурацкие мысли.

Чуть в стороне проехала машина – Бэлла отметила чисто на автомате – и, кажется, остановилась, дверца хлопнула. Если честно, было абсолютно пофиг, что там в мире творилось, но и минуты не прошло, как перед глазами нарисовались чьи-то ноги в белоснежных брендовых кроссах, а сверху прилетело:

– Эй! Ты чего тут?

– Ничего, – несмотря на вполне миролюбивый и даже искренне обеспокоенный тон вопроса огрызнулась Бэлла, по-прежнему глядя на кроссы, но потом всё-таки вскинула голову.

Над ней возвышался парень, такой, ну… такой. Она ещё толком увидеть не успела, но уже с уверенностью могла сказать – симпатичный. Очень. Это становилось понятно с одного короткого взгляда – вот так, сразу – и даже если его отвести, он, словно примагниченный, тут же возвращался, к парню. Потому что мгновенно появлялось желание получше того рассмотреть.

Всегда же хочется смотреть дольше, когда видишь что-то красивое и приятное. А парень действительно был красивым. И привлекательным. Явно постарше, смуглый, с темными волосами. И глаза тоже тёмные. Не чёрные, а коричневые, аппетитного шоколадного оттенка. Причём не обычного шоколада, а горячего. Ну, именно так и представлялось, что горячего. И сейчас они сочувственно и встревоженно смотрели на Бэллу.

– Тебе плохо?

– Нет, – насупленно выдавила она.