Моё "долго и счастливо"

— Кать, можно я сегодня с тобой посплю? — неожиданно тихо попросил Ален, сворачиваясь рядом клубочком.

Я молча укрыла его одеялом и снова тронула лоб.

— А всё ты, — пожаловался мальчик. — Додумалась тоже — будильником.

— Извини, — хмыкнула я. — Ален… А тот лорд… как там его… говорил, что он тебя искал… ты его знаешь?

Ален долго молчал, я думала, может, уснул. Но мальчишка вдруг придвинулся поближе и шепнул:

— Не говори о нём больше, Катрин. Пожалуйста.

Я скорее по наитию обняла его, погладила волосы.

— Как скажешь. Спокойной ночи. Могучий колдун.

Ален фыркнул и очень скоро засопел — спокойно и ровно.

А я смотрела на него, слушала тишину и думала, что, чёрт возьми, да, я в полной…хм, в общем, вляпалась. Ну и..! Выберусь.

Куда я денусь.

В конце концов, сейчас я дома. А дома и стены помогают. Так?

***

С утра шёл дождь. Мягко шуршал в пластиковые окна, не залетал в форточку, в общем, вёл себя вежливо и с намёком, что собирается остаться надолго. Тучи тоже висели с намёком. Я полюбовалась на них да на мокрые машины за окном и открыла окно пошире.

Надо было чем-то заняться. Надо было и в универ пойти, но я позорно проспала все будильники и проигнорировала танины звонки. А встала всё равно разбитая и сонная.

Ален так и остался дрыхнуть. У Эда было тихо, а заходить я, честно говоря, боялась. Уверив себя, что он тоже спит, я прослонялась по кухне, заглянула в холодильник, поняла, что накормить маминым обеду двух…хм… гостей не выйдет, и полезла в морозилку. Обнаружила там рыбное филе и почти машинально принялась готовить его для запекания. Десять минут на это, потом на кухне покрутиться, чайник, кофе, то-сё…

Лучше мне не стало, но проснулась я уже основательней. Настолько, чтобы понимать: буду прятаться от Эда в своём же доме, и проблемы это не решит. Совсем.

Чай вскипел, и вопрос пряток встал ребром. Завтрак-то у меня был более-менее готов. В общем, так я и дёргалась, подходя к такой знакомой и родной гостиной, где меня ждал совсем не знакомый и почему-то больше не родной Эд.

Дверь я открывала, чувствуя себя как перед прыжком в воду.

— Эм-м-м… Доброе утро, — забывшись, пожелала по-русски, бочком-бочком прокрадываясь в комнату.

Если он сейчас на меня прыгнет… чёрт, но это ж Эд, а я думаю о нём, как о каком-то диком звере! Но…хм… если он на меня сейчас прыгнет, я точно умру от страха.

Эд стоял у окна, спиной ко мне. Но обернулся, когда я вошла.

Я наткнулась на его взгляд, как на стенку. И уже по-фрэснийски повторила: “Доброе утро”.

Он молча смотрел на меня, и от этого делалось просто жутко. Я начала заикаться.

— Я п-п-подумала, м-м-может… ну… э-э-э… ты… ну…

Эд поднял бровь, знакомо склонив голову на бок, и я совсем зависла:

— Ну… в-в-в общем… ну… там завтрак готов, — удалось-таки закончить мне.

Юноша громко хмыкнул.

— Спасибо. Может, ты без этих “н-н-ну” и “э-э-э” меня отравишь?

Я не выдержала, хихикнула. Эд улыбнулся следом, но тут же, слегка побледнев — или это мне в сумраке показалось? — отступил к окну.

— Я могу принести завтрак сюда, — пролепетала я, стараясь больше на него не смотреть.

— Ты правда думаешь, что я соглашусь есть что-то под твоим кровом? — тоже отводя взгляд поинтересовался Эд.

— А какая разница, где? — начала я, но, запнувшись, не выдержала. — Ты правда думаешь, что я хочу тебя отравить?

— Вы, — холодно отозвался Эдвард. — И “Ваше Высочество”. Я не собираюсь терпеть неуважение от плебейки вроде тебя.

Чего? Кого?!

— Ты, — выдавила я, проходя к креслу, где вчера лежал Ален. Эдвард машинально шагнул ближе к окну и подальше от меня. — И Эд. Хотя ладно, ты и раньше на это обижался. Пусть “Эдвард”. И ещё раз назовёшь плебейкой, прочитаю лекцию об иерархии в моём мире. Помнится, прошлый раз она тебя впечатлила.

— Прошлый раз? — невольно повторил Эд, но осёкся, сжал кулаки.

Я предпочла не обратить внимания. К тому моменту мне было уже абсолютно и полностью всё равно. Пусть хоть кидается. Дикий зверёк.

— Почему ты думаешь, что я захочу тебя отравить?

Эд огрел меня долгим взглядом. И, перестав, наконец, топтаться у окна, сел на диван. Ненависти и ярости во взгляде, однако, не убавилось.

— Ну! — поторопила я, стремительно теряя терпение.

Всё. Щас я на него кинусь.

— Как будто раньше ты этого не делала, ведьма, — показательно-высокомерным тоном откликнулся Эд.

Хм. Вообще, конечно, его правда. Но он этого не помнит. Хоть что-то хорошее в этом зелье.

— А зачем я это делала? — продолжала настаивать я.

Эд равнодушно пожал плечами. И неохотно ответил:

— Откуда мне знать. Полагаю, тебя манил трон…

— Сто лет он мне сдался.

— Что? — удивлённо выдохнул Эд.

Я потянулась к нему, не обращая внимания на то, как он вжимается в спинку дивана.

— Да я терпеть не могла твою Фрэсну, твоего папашу, который спит и видит, как меня в жертву принести, твой двор, который скалится за спиной и развлекается, сочиняя сплетни, и ваших магов, которые… которые, — я продавилась воздухом и выпалила. — Да мне твой трон даром не нужен!

Эд моргнул. Посмотрел на меня и вдруг тихо засмеялся.

— Неужели… неужели, — с трудом проговорил он, — ты тогда… ты влюбилась в меня, колдунья!