Моё искупление

— Чёртова дрянь! — звонкая пощёчина оставляет яркий след на моей щеке. Его хватка усиливается, и он скручивает мои волосы вокруг своего кулака. Становится на ноги, начиная тянуть меня шлейфом за собой. Заставляя моё тело ползти по холодному полу, чувствовать себя никчёмной и уничтоженной.

Сердце разрывается на куски. Эта чёрная ночь стала моим началом в загробный мир. Я чётко понимала, что смерть придёт за мной. Она настигнет так же, как и правда о том, что я больше не девственница. Теперь мой отец-тиран знает о том, что его дочь была с мужчиной. И неважно, кто стал виновником всего этого. Главное, что я ослушалась и позволила себя трахнуть мужчине.

По его действиям было всё понятно. Он готов растерзать меня на части, как лев свою добычу. Ему ничто не помешает сделать желаемое. Ни моя мать, ни сам дьявол, если предстанет пред ним. Ведь он сам дьявол во всех смыслах этого слова. Тиран, который готов уничтожить собственную кровь, лишь бы не оказаться опозоренным перед людьми. Для мужчины оказаться опозоренным собственным ребёнком — самый большой провал в жизни. Значит, он не смог стать достойным главой своего рода и дать достойное воспитание.

— Сколько этот ублюдок тебя трахал? — пока он тянет меня за собой, заставляя всем телом биться о неровные поверхности, с его губ слетают слова, пропитанные ядом.

К горлу подступает ком. Становится тошно и невыносимо от его вопроса. Он сравнял меня со шлюхой, которую использовали мужчины.

— Ты стонала также, как сейчас, от боли, когда он трахал тебя? — мужчина перестаёт идти. Разворачивается ко мне лицом, при этом меняет руку, которой держал мои волосы.

— Мне противно.

Ядовитая ухмылка касается уголков его губ.

— Правда? А я думал, что тебе не было противно. Или, может, тебя брали по кругу? Сколько их было?

От его слов мне всё сильнее хочется плюнуть ему в лицо. Сказать, какой же он ничтожный. Самый противный отец, который недостоин даже носить имя родителя. Мне на самом деле противно, что он стал тем человеком, который помог мне появиться на свет.

— Отвечай! — повышает голос, а затем со всей силы бьёт между ног.

От удара внутри всё скручивается в тугой узел. Я инстинктивно стараюсь защититься руками, но это только злит его. Сидик снова со всей силы бросает меня на землю, и продолжает бить ногами прямо в живот.

— Значит, я прав! Ты отдалась этим европейским выродкам! — грубые пальцы касаются моей шеи. Он начинает меня душить. Его глаза налиты злостью настолько, что зрачки превратились в прозрачное стекло. Затем следует зловещий смех.

— Да, — произношу сквозь всхлипы и попытки вырваться из его хватки.

Чем больше я стараюсь освободиться из его рук, тем сильнее отец начинает меня душить. Следом в очередной раз мне прилетает сильный удар по лицу, отчего я падаю на спину.

В промежутках между болью и отчаянием я стараюсь ухватить маленькие крупицы воздуха, чтобы вдохнуть полной грудью.

— Впервые я рада, что ты облажался, отец. Неприятно, когда твоя родная кровь стала настоящим провалом, — истерический смех накрывает меня с головой. Я просто смеюсь. Слёзы начинают душить.

— Продажная тварь! Из-за тебя я не смогу теперь смотреть в глаза Амрани, который стал свидетелем этого позора, — жгучая боль пронизывает всё тело, после того как он бьёт меня головой о каменный пол.

Перед глазами начинает всё плыть. Я не соображаю, что происходит. Единственное, что успеваю почувствовать, как Сидик в очередной раз бьёт меня головой об твёрдую поверхность.

— Вставай, твою мать! — гулко доносится голос мужчины. В следующую секунду чувствую, как холодная вода покрывает всё тело, заставляя меня прийти в себя. Я знаю, что всё это не надолго. Мой родной отец прикончит меня, как только наиграется в свою игру.

— Господин, будь милосерднее. Пощади, она всё же наш ребёнок, — стонущая мольба о моей пощаде доносятся до меня.

Мама всё ещё надеется на то, что мой отец сможет остановиться и больше не наказывать меня. Неужели она за столько лет брака не поняла, что этот мужчина никогда не слушает её. Только он сам знает, когда должен останавливаться в своих действиях и решениях.

— Она такая же шармута, как и ты, — грубый тембр отца заполняет весь двор. После чего всхлипы заполняют пространство.

Я чётко слышу, как этот зверь начинает истязать мою мать. Пытаюсь открыть глаза, чтобы взглянуть в сторону, где происходит насилие над человеком, который так и не смог полноценно получить любовь своего мужа. Лишь унижение и бесконечные побои. Не говоря о том, что порой причиной этих ударов становилась я сама, по мнению многих.

— Отец! Не смей бить мою мать! — злой и требовательный голос брата заставляет Эль Бекри остановиться.

— Брат… Ты здесь…

— Не могу поверить. Эта дрянь ещё что-то в силах говорить своим грязным языком, — цедит мужчина сквозь сжатые челюсти. После этого сильный удар ногой в живот заставляет меня согнуться и поджать ноги.

— Эти шлюхи опозорили мой род! И ты просишь, чтобы я сидел и ничего не делал? — кричит во весь голос.