Моё прекрасное алиби

На этот раз меня вызвал сам Ковач. У него мама, говорят, была мадьяркой, и он взял себе такое непривычное для нас венгерское прозвище Ковач. Но вообще-то он был мужик толковый. Это он первый понял, что нужно объединятся. Это он налаживал диспетчерскую связь по всей стране, завозил французские фирменные винтовки с глушителем через Чечню, когда это еще можно было сделать. Мы платили ему тридцать процентов от суммы, но зато имели твердые гарантии своей безопасности. Он своих людей никогда не сдавал. И всегда прикрывал в случае необходимости. Ковачу мы верили, как себе. И хотя я вообще никому не верю, все-таки иногда нужен такой человек, которому можно поверить — иначе нельзя. Нужны связные, конспиративные квартиры, снаряжение, оборудование, помощники. И наконец деньги. Их получал и передавал сам Ковач, что исключало любую возможность устранения нежелательных свидетелей. Все «заказчики» знали, что на Ковача работает целая сеть киллеров. И убирать кого-то одного после успешно проведенной операции они не решались. Ковач сам гарантировал молчание своих людей. И это всех устраивало.

А когда однажды кто-то из наших стал болтать языком, рассказывая ненужные подробности, Ковач приехал к нему сразу с тремя коллегами. И болтуну просто отрезали голову. На этом все разговоры завершились раз и навсегда. По моим предположениям, у Ковача было человек пятьдесят киллеров и в два раза больше помощников, которых он лично направлял на различные дела, учитывая сложность задания.

Вот и теперь — раз меня вызвал Ковач, я уже понимал, что задание очень сложное. Легких дел он мне не поручал — не та квалификация. Зато деньги за свою работу я тоже получал как «суперпрофессионал», а это уже кое-что. С Ковачем у меня с первого дня сложились простые, хорошие отношения. Он меня уважал за Афган. Именно он и придумал мою кличку Левша. За мой левый протез, которым я так хорошо пользовался. За мое прекрасное алиби.

Мы с ним встречаемся всегда в разных местах. Он сам говорит, где и куда мне нужно приехать. Его авторитет — закон для всех киллеров. Поэтому я еду, не раздумывая. Хорошо иметь такого главного «диспетчера», которому можно доверять выбор места встречи.

На этот раз Ковач какой-то сердитый, недовольный. Здоровается со мной, едва кивнув головой и показывает на стул рядом с собой. Этот дом, куда я приехал, видимо, предназначен для сноса, никого нет, везде холодно и даже нет света. Только лампа горит на столе у Ковача, масляная лампа, допотопная такая. — Как дела? — спрашивает Ковач по привычке. — Все в порядке, — отвечаю, — жду мол, что скажешь.

А он нахмурился еще больше и говорит:

— На этот раз очень серьезное дело поручается. Я бы не брался, но просили такие люди, которые обеспечивают нам все прикрытие. Через них идут документы, информация. И отказать им я никак не могу.

— Понимаю, — говорю, — не нужно так драматизировать. Все, что нужно сделаю. Ты только фамилию назови.

— В том-то и дело, — он мне, — что фамилия очень известная. Это уже не уголовщина, а политика.

— Какая разница, известная или нет, — рассуждаю я, — мне все едино. Я и так стрелял всегда в известных типов — банкиров, «авторитетов», «воров в законе», — мне все равно.

— Да нет, — внезапно отвечает он, — в этот раз не все равно. И произнес фамилию вслух. Мать честная, я хоть и сидел, но даже подпрыгнул от волнения. Такого действительно в моей практике не было. Его действительно весь мир знает. — Отказаться можно? — сразу спрашиваю. — Нельзя. Ты самый лучший наш «стрелок», — лицо у Ковача какое-то печальное, словно он предчувствует все будущие неприятности.

— Ладно, — решаю я, — раз надо, так надо. А кто интересно «заказчики»?

— Это не наше дело, — быстро произносит Ковач, — никогда на эту тему не говори. — Хорошо. А какая оплата?

— Паспорт, — Ковач смотрит на меня очень пристально, — они дают нам незаполненный паспорт, и ты можешь вписать любую фамилию. А потом уехать из страны. И еще получишь сверху сто тысяч долларов.

— Не пойдет, — сразу говорю я, — паспорт мне их не нужен. Мне уже однажды давали паспорт. Только чудом спасся. В эти игры я не играю, никуда из страны убегать не собираюсь. — Понимаю.

— А вот денег дают мало. Чего это «заказчики» такие прижимистые пошли. Это ведь не банкир какои-нибудь, не бандит. Об этом убийстве во всем мире говорить будут. Может, еще мои портреты, как фотографии Осваяьда, по всему миру расходиться будут. Нет, на сто тысяч долларов я не согласен. — А сколько хочешь? — уточняет Ковач. — Триста тысяч. И хороший карабин. Желательно СКС с оптическим прицелом.

— Насчет денег должен переговорить с ними. А оружие мы тебе найдем, любое оружие, хоть гранатомет. — Кто его охраняет?

— Пока выясняем. Но, думаю, не дилетанты в любом случае. Там опытные профессионалы. Они свое дело хорошо знают. Так что тебе придется туго.