Моё солнечное наваждение

Лёгкие поглаживания, совершенно не провоцирующие на завершение, и активная стимуляция сосков сделали своё дело: бесконечные поцелуи, а то и лёгкие укусы, сдавливания пальцами, резко вобрать в рот, потом огладить мягким, расслабленным языком. Ярина стонала, пыталась ёрзать, текла, умоляла сделать хоть что-нибудь, чтобы она могла найти высвобождение.

В лёгком помутнении он опустился пальцами ниже, провёл между ягодиц, встречая приветственный стон. Наверное, Герману всё это снилось, потому что происходящее было слишком шикарно для реальности. Впивался ртом в приоткрытый, готовый ответить рот. Сразу углублял поцелуй, дурея от вкуса, сладковато-ягодного запаха, перемешанного с ароматом концентрированного желания, бьющих в виски феромонов, повисших в комнате. Прижимал, вжимал в себя податливое, хрупкое тело, чувствуя кожей испарину, ощущая взаимное отчаянное желание.

До оргазма доводить не стал, лишь до безумия, и незначительный перерыв на презерватив, который Герман натянул почти мгновенно, Ярина даже не заметила. Несколько движений пальцами вернули на исходные позиции, когда девушка под ним извивалась, почти ревела от неудовлетворённого, острого желания.

Ярина не протестовала против скольжения пальца внутрь, чтобы немного подготовить к будущему вторжению. Напротив, двигалась навстречу, совершенно точно желая продолжить.

Что ж, продолжить, значит продолжить. Герман в очередной раз остановился за секунду до пика, проигнорировав недовольный стон. Устроился между разведённых ног, направил головку и сразу вошёл, едва не лишившись чувств от тесноты и напряжения. Одновременно с резким движением, провёл пальцем по истерзанному за сегодняшний вечер клитору, заставляя выгнуться и, наконец, кончить.

Пришлось пережидать пульсацию, терпеливо целовать в ответ, несмотря на единственное желание — двигаться. Быстро, сильно, размашисто, от головки до основания и обратно, методично отбивая ритм.

— О-о-о-х… — Ярина посмотрела на Германа, осознав, что несколько мгновений назад лишилась девственности, и виновник произошедшего всё ещё находится в ней.

— Больно? — Герман слегка качнул бёдрами.

— Нет, — взяв паузу для анализа, прислушавшись к себе, ответила Ярина. — Только сверху неприятно. — Немудрено, сразу после оргазма.

— Готова продолжить? — уточнил Герман, уже с трудом сдерживая себя. — «Сверху» мы трогать не будем.

Нужно быть отбитым на всю голову, чтобы терзать несчастный клитор, которому и без того досталось. Главная цель достигнута — первое проникновение прошло безболезненно, обошлось без ненужных травм и трагедий. Теперь дискомфорт неизбежен, но, черт возьми, он неизбежен в любой первый раз. Боли не было и не будет — вот что важно.

— Готова, — кивнула Ярина.

Герман продолжил, сначала осторожно, внимательно следя за Яриной: мимикой, движениями, дыханием. Постепенно природа взяла верх, он начал двигаться сильнее, резче, с каждым разом размашистей, давая волю мужской сущности. Ярина цеплялась за плечи Германа, обхватывала бедра ногами, в последние, самые сильные, умопомрачительные фрикции, закинула икры ему на поясницу, предоставляя удобный доступ.

После он целовал свою девочку, кутал в объятьях, признавался в любви и в сотне других, не менее интимных вещей. Ярина же время от времени бросала ответные смущённые взгляды, порой порывисто целовала, обводила пальцами татуировки на руках Германа, заставляла его сердце биться сильно, ровно, в мире с собой.

Глава 18

Проснулся Герман, как от толчка, словно изнутри ударили в грудную клетку, отчего дыхание на минуту спёрло. Странное, неприятное чувство. Огляделся с неясной тревогой — Ярины в постели не было, а ведь уснула она рядом, уткнувшись ему в плечо, закинув одну ногу на бедро Германа. Перед тем, как провалиться в сон, он на долю секунды зажмурился от удушающего чувства всепоглощающего счастья, какого-то животного, точно не человеческого, потому что ни один смертный попросту не мог быть настолько одуряюще счастлив.

Встал, попытался стряхнуть сонливость, вышел из спальни. Слишком рано, чтобы Ярина топталась на кухне, но Герман на всякий случай туда заглянул, и в итоге встретился лишь с темнотой. Его девочка нашлась в гостиной. Стояла у окна и смотрела сквозь стекло на медленно кружащийся снег. Здесь, почти на недосягаемой для простых смертных высоте, хлопья казались крупными, словно сюрреалистичными — относительное тепло поздней осени их ещё не коснулось, растают снежинки позже, касаясь асфальта.

— Не спится? — спросил Герман, подойдя к Ярине со спины, тут же обхватил и прижал к себе. Не без труда удалось сдержаться и не раздавить, настолько хотелось стиснуть, нестерпимо, как в далёком детстве крохотного котёнка.

— Нет, — ответила та со вздохом.

— Переживаешь из-за университета?