Мойра. Я найду твою судьбу

— Так я и думал, — ждать моего ответа мужчина не стал. В три шага преодолел разделяющее нас расстояние, ухватил за плечи и, словно перышко Алкиона, вытянул меня из воды и прижал к скалистой стене. Лицо его застыло в десятке сантиметров от моего, алые глаза, пару секунд изучая мое лицо, вдруг стали безжалостными — он заговорил негромко, но ему и не нужно было напрягать голосовых связок:

— Кто ты такая?

Я молчала. От страха шумело в ушах: демон находился слишком близко, тело его едва соприкасалось с моим, но этого было достаточно, чтобы по коже пробежал озноб. Только вызван он точно был не холодом. В гроте хоть и было свежо, но не на столько, чтобы тело отзывалось дрожью.

— Любишь, значит, молчать? — бровь мужчины, как-то не по-доброму выгнулась, и он наклонился ко мне еще ближе, сокращая расстояние до минимального. Нос его коснулся моей щеки, отчего я вздрогнула и попыталась вырваться. Тщетно. — Если будешь дергаться, то будет больнее.

— Больнее? — непонимающе пролепетала я, но было поздно.

Схватив меня одной рукой за копну волос, чудище дернуло мою голову вбок, освобождая шея. Миг и острые зубы прокололи нежную кожу, взрывая пламя боли в месте прокола. Глаза мои закатились, и я обмякла в крепких руках демона. Сознание не покинуло разум. Нет. Я прекрасно осознавала происходящее, но как будто смотрела на все через туманную призму. Не было больше боли, а демон не пытался держать меня. Медленно опустив меня на землю, он четко заявил:

— Вот когда придешь в себя, мышка, мы и поговорим серьезно. А пока наслаждайся ощущениями.

Как скажешь, демонюка.

Возразить я ведь все равно не могла.

Глава 6

110 лет назад

Юстис

Первый день я ничего не ощущал. Точнее не так, я был абсолютно спокоен и собран, возможно, даже воодушевлен. Гладкие стены, расположенные на равном расстоянии по всей окружности от меня, приятно холодили пальцы, а луна над головой за решеткой казалась огромным диском, который пихни — покатится по ночному небу. Мне предстояло пробыть в этой темнице всего один месяц. Без права покинуть ее досрочно.

Яннис сказал, что только так я закалю свой дух, только так обрету веру.

— Да поможет мне Селена, — попросил я у ночного светила, сидя на жесткой соломе с запрокинутой головой, и в этот же миг на темном небосводе мелькнула падающая звезда.

Хороший знак!

В темнице пахло сыростью, прелым сеном и гнилью. Одинокое тельце упавшей сюда птицы уже успело разложиться наполовину. Сладкий, тягучий аромат проникал в нос и горло, царапал гортань, вызывая устойчивое желание спрятаться. Но я не позволял себе даже отвернуться.

Достойный правитель не имеет права быть слабым. Он идеал. И я шел к своей цели, заложенной в мою душу с самого рождения. Проходя все стадии исцеления крови, отпуская грехи через наказание, разрушая стены своих возможностей через лишения. Этот месяц докажет Яннису, что я готов. Готов стать его тенью и дланью, а после его смерти явиться светилом для народа. Божеством, способным одним лишь взглядом решать судьбы нечестивых.

Ночь сменялась утром, днем и вечером. Круг за кругом. Отсчитывая мгновения до моего освобождения.

Иногда темницу, некогда являвшуюся колодцем, затапливало ливнем. Ледяная вода поднималась до пояса, и мне приходилось стоять в ней целые сутки в ожидании, пока влагу впитает земля под ногами.

Но если холод и стук зубов можно было хоть как-то сносить, то от яркого полуденного солнца, проникающего сквозь решетку, спрятаться было нельзя. Своими лучами оно нестерпимо жгло кожу, оставляя после себя саднящие волдыри с жидкостью. А когда те лопались, то — открытые раны с выделяющейся сукровицей, на которую слетались мухи.

И все это время я не видел ничего, кроме стен своей временной конуры. Спустя неделю начал говорить сам с собой. Немного, просто потому что разум требовал смены обстановки, а я не мог предложить ему ничего другого. Было невыносимо скучно и тогда я начинал читать молитвы в честь богини Селены вслух. Произносил их так много раз, пока каждое слово не отдавалось в языке болью и они не вылетали изо рта, спотыкаясь о зубы. Но и тогда я собирал немногочисленную слюну, сплевывал ее и клялся небожительнице в верности еще как минимум три раза. Назло себе. Назло обстоятельствам.

К концу третьей недели заметил, какой тяжелой стала голова. Чрезмерно тяжелой. Такой, что к небу не поднимешь. Она болталась на шее, словно неудачно привязанная на ниточку безразличным кукловодом.

Но я боролся до последнего.

Чтобы избавиться от этого ощущения, начал избивать стены темницы. Просто для того, чтобы заменить одни чувства на другие. Бился о камни головой без остановки, пока мир не начинал кружиться. Пока мое тело не заваливалось набок в бессознательном состоянии. Блаженная тьма была единственным спасением от одиночества.

Я думал, что не боюсь оставаться наедине с самим собой. Но реальность оказалась куда страшнее. Мне стало тесно в собственной шкуре, стены давили на легкие так, что дышать становилось невозможно.