Мойры не плачут

Ты, а быть может, и кто-то другой.

… Обруч на пальце горит золотой.

— Ты мне не показывала эти стихи. Бедная девочка, я всё время был занят делами хомячка и не заметил, как ранил твою нежную душу…

— Андрей, но это прошло, как всё проходит, понимаешь? Я уже не страдаю. И поверь, тебе точно не нужно играть Онегина, который через много лет понял, что «вас люблю, чего же боле». Боле ничего, потому что и боли нет. Хотя Татьяна, я думаю, была влюблена в него тоже. Вообще, слишком классические страдания. Я знаю, ты очень любишь тот век, балы, изящные вещицы, шуршащие платья. Но век прошёл, увы. И женщины-страдалицы тоже перевелись.

Варвара погладила Андрея по лысине, пожалуй, подумала она, у неё осталось к нему сострадание. И вдруг вылезла строка Гребенщикова «и стареющий юноша в поисках кайфа лелеет в глазах своих вечный вопрос». Папик любит Гребенщикова, странно, что не научился относиться ко всему так же спокойно. Он блаженно притянул её руку на свой лоб.

— Свобода, говоришь. А ты хоть понимаешь, милая моя девочка, что твоя свобода никак не может стать свободой, если только не за счёт другого. Люди в свободе начнут крошить друг друга, ведь это борьба за выживание.

— Нет, ты всё понимаешь не так, свобода не за счёт другого…

— Так ты рассуди логически, разве можно быть свободным от общества? Если общество никак не ограничивает человека, значит, он делает всё, что хочет. И, чтобы другие не пострадали… его нужно будет упечь в концлагерь. Это — с одной стороны. А с другой стороны, побеждает в рыночной экономике сильнейший. То есть, тот, кто быстрее-выше-сильнее. По логике, он свободен, только эту свободу ему обеспечивают другие. Общество атомизированных личностей или общество, где каждый человек нужен, независимо от его успешности.

— Андрюша, эк тебя занесло. Вроде ты у меня чуть не монархист был. А склоняешься к какому-то «совку».

— Ну, в этом «совке» я рос. А вот вам, юная леди, о нём рассуждать уже нельзя, не видали, не знали… Эх.

Глава 4

В Заповеднике скучать было некогда. А Перевалов взял с собой одноименную книгу Довлатова и постоянно цитировал оттуда, красноречиво буравя Варвару глазами, если она подходила к местам сборищ после ужина.

Влад не звонил. А его телефон был вне зоны, наверное, экономит деньги, отключил за пределами России. Но должна быть какая-то связь. Она делала несколько раз вызов в вайбере, но писать не решилась. В какой-то момент она решила, что пора уже обидеться на него.

В Михайловском им оставалось быть несколько дней, билеты были до Москвы, а там некоторые хотели остаться, поэтому после Москвы билеты предлагалось покупать самостоятельно.

Андрей как-то обмолвился, что можно погулять и по Москве, у него есть приятель, учились вместе, сделал неплохую карьеру журналиста в начале нулевых. Можно было бы остановиться у него на пару дней, он Аллочке точно не сдаст.

«Почему бы не воспользоваться его предложением», — немного злорадно подумала Варвара. Последнее время она думала о их романе с Владом как-то отстранённо. Будто это не её жизнь. Его фигура была размыта, какой-то образ почти Онегина, занятого своими делами, и она, наивная девушка. Смешно, что он живёт в доме с таким названием. Надменный и холодный. Далёкий, ставящий дело превыше личных отношений. Вот интересно, продолжала думать она, сколько слёз было пролито Татьяной и всеми девушками, которые влюблялись в таких же холодных? Да, Онегин ещё и убийца, взял и спокойно убил Ленского. А, честь. С одной стороны, понятно, что честь была превыше всего. Но почему до смертельного конца? Странные привычки были у этих дворян.

«Доброхоты» занимались благоустройством территории, а некоторые пошли косить сено. На Урале нынче лета не было совсем, а вот в Псковской области лето было настоящим.

Варвара сидела под деревом, чтобы немного отдохнуть от жары. Жара действовала на неё жестоко — она обливалась потом и в горле постоянно пересыхало. Она сидела в тени и вглядывалась в кромку золотистого поля, соединяющегося с девственно чистым и прозрачным небом. Там, далеко, была дорога на Псков. Она заметила спокойно едущую машину и вылезшего из неё человека, который пошёл в сторону их команды. Он шёл не торопясь, уверенным шагом, и что-то ей показалось знакомым в его довольно щуплой фигуре. Он подошёл к работающим ребятам, и Варвара увидела, что они дружно стали показывать в её сторону. Теперь человек ускорил шаг и стал приближаться к ней. Она узнала его.

— Варвара, доброго дня.

— Неожиданно, какими судьбами? — она одёрнула рубашку, которой обмахивалась от жары. Это был Алексей Шашерин из отдела полиции.

— Да, вот приехал с вами поговорить. Узнал на кафедре, что вы уехали командой сюда, пришлось ехать за Вами. Начну издалека.

— Алексей, послушайте, я тут отошла в тень, потому что плохо себя чувствую. Не принесёте ли воды? Вот там, в стоге сена, у нас вода.

Шашерин вернулся с бутылкой воды и внимательно стал на неё глядеть.