Мойры сплели свои нити

– Она начинала с торговли в коммерческой палатке, как и многие. Мужа ее в той палатке бандиты убили, задолжал он им. Но это вообще давняя история. Бандитов нашли, посадили, а Крайнова денег заработала торговлей. И как у нас все поперло вверх, и народ стал приезжать денежный на весь сезон на фестиваль, она подсуетилась и выкупила задешево городскую парикмахерскую. Превратила ее в салон красоты. Обеспеченные они были, Крайновы, и все благодаря мамашиной энергии и умению деньги умножать и вкладывать.

– Убитых сестер нашли на террасе старого деревенского дома, – заметил Гектор. – Я решил, что они…

– Колхозницы? Голь? – Майор криво усмехнулся, словно вспоминая что-то. – Нет. Их мать поддалась моде – в Жадино хипстеры старые деревенские дома покупали за гроши, участки ведь огромные, сады яблоневые. Строить начали дачи, загородные дома. Мать Крайновых купила избу в заброшенной Пузановке и тоже занялась строительством коттеджа со всеми удобствами. От города всего полтора километра, близко. У нас тогда хипстеры велики завели – в Москве еще и велодорожек не было, а наша молодежь уже на велосипедах гоняла, как и приезжие москвичи. Полине с Аглаей мать навороченные велики в Москве купила, они перед нами выпендривались, а мы все завидовали. Указано в деле, что они на велосипедах приехали в Пузановку в старый дом?

– Нет, – ответила Катя.

– Выходит, сгорел тот протокол.

– Протокол осмотра места убийства отсутствует, только фотографии сохранились, наверное, потому, что криминалист сохранил файлы.

– А вы можете нам рассказать что-то непосредственно о расследовании убийства? Не только об арт-фестивале и точке вашей пузановской на Даниловском фуд-корте? – спросил Гектор, явно теряя терпение с флегматиком-майором.

– Меня тогда в июне после отсрочки в армию призвали, отсутствовал я в Чурилове. Потом я все подробности лишь из общих разговоров узнал, затем все быльем поросло.

– Но вы учились вместе со старшей Крайновой в школе. Что-то ведь вы о ней можете вспомнить?

– Полина была красотка. Модница. Кокетка страшная. И они пели с сестрой.

– Пели? – Гектор совсем заскучал.

– У обеих голоса, но у Аглаи, младшей, вообще прелесть. Они обе и на гитаре играли, аккорды подбирали под песни, бренчали. И в караоке тоже. Аглая даже свои песни пыталась сочинять, несмотря на то, что еще совсем пацанка. И музыку к ним. Они с Полиной пели иногда дуэтом, а порой ссорились из-за песен. В выпускном классе Полина однажды с фингалом под глазом в школу пришла. Сказала, Аглаша мне со злости двинула. И струны на гитаре порвала. А у них разница в три года, представляете, какая оторва маленькая? Но затем они мирились. И снова пели. Приезжие фестивальные гости их талант отмечали. Хвалили их. К Полине вообще пачками клеились. Вечерами на Змеином лугу тусовалась уйма народа, костры зажигали, пели, танцевали…

– Кроме танцев и песен что еще вспомните? – Гектор уже не выдерживал.

Арефьев глянул на него невозмутимо, затем на обгорелое дело на столе перед Катей.

Он как раз в этот момент вспоминал. Конец мая. Артфестиваль открылся с размахом. Майская ночь, когда на берегу реки Калиновки впервые за сезон зажигали огни, костры…

В темном небе россыпь звезд. На фоне освещенных кострами ночных облаков – высокие вычурные инсталляции-скульптуры: воздушная мельница медленно вращает крыльями, сплетенными из соломы. Инсталляция Вавилонской башни из дерева и на фоне ее палатки туристов, приехавших на фестиваль. Полина Крайнова в джинсах с низкой посадкой, обнажающих живот, и топе на бретельках косит под Бритни Спирс. Подражает ей, да она и внешне чем-то похожа на Бритни. Полина исполняет под гитару один из ее хитов – слов английских она почти не знает, но прикалывается мастерски. Она так красива, что многие из присутствующих парней – и местных, чуриловских, и приезжих – ревниво добиваются ее внимания. Ее младшая сестра Аглая не обладает и половиной привлекательности и красоты Полины. Она в свои годы – угловатый угрюмый подросток с короткой стрижкой. Но вот она берет гитару и начинает петь, и ее голос – сильный, мелодичный, волшебный – заставляет стихнуть все разговоры на тусовке у костра. А затем сестры поют вместе. Их слушают, поощряют выкриками, просят – давайте еще! К тусовке подходят рокеры из числа приехавших на фестиваль – в кожаных косухах, потертых джинсах: «Девчонки, круто! Да вам выступать надо в Москве! В ночных клубах зажигать!»

Взор Арефьева (ныне майора полиции, а тогда просто юнца) прикован к Полине. Но он дико робеет перед ней. Он просто с наслаждением слушает, как сестры поют.

Как сирены – на фоне инсталляций и экоскульптур эхо их голосов разлетается во тьме над Змеиным лугом.