Мойры сплели свои нити

– Она мне заявила – он же тебя трахнул в твои семнадцать. Любителям нимфеток всегда жертв мало… Они ищут новых, моложе. А с Аглаей Иван часто и охотно общался на арт-фестивале. Мы там все вместе вечерами веселились. Иван Аглаю танцевать приглашал. Мог и поиметь пьяную… Дешевое вино там лилось рекой и джин… Взрослые мужики поили нас, девчонок… На Аглаю вино действовало плохо. И еще один важный момент – ей стукнуло шестнадцать только в первых числах августа, насколько я помню. А задержка регул была в полтора месяца, выходит, с ней вступили в половую связь до ее возраста согласия… секс с несовершеннолетней девчонкой…

– Но мы в Чурилове слышали, что в убийствах обвинили сожителя матери девушек – Павла Воскресенского. Это якобы он проявлял к Аглае нездоровый интерес… точнее, она его преследовала, – заметила Катя.

– Мог и он, конечно. Мужики – скоты. – Лариса Филатова пожала полными плечами и глянула на Гектора с нескрываемым презрением. – Как мой папаша-алкаш, который нас с мамой живьем спалить вознамерился. Только Паша, насколько я их семейку помню, был осторожный тип и… трусливый. Он перед их матерью Аллой трепетал. Аглая его троллила так. Точнее, троллила Полину, бесила ее.

– Как понять? Полина ревновала младшую сестру? – Катя уже окончательно запуталась.

– На фиг Паша был Полине нужен, ее только телешоу интересовало и деньги, чтобы в Москву отправиться. Она лишь о славе мечтала, о карьере эстрадной звезды. Шла бы по костям. Аглая ей завидовала… Тому, что Полина взрослая и на «Фабрику звезд», или как там шоу в ящике тогда звалось, отправляется. А она еще в школе должна уроки мурыжить. Сестры вообще соперничали между собой – кто круче и лучше поет. – Лариса Филатова усмехнулась недобро. – Недружно они жили – как кошка с собакой. И все из-за песенок своих, из-за желания славы. Аглая троллила Полину – вот увидит мать, что я за Пашей бегаю – простите за грубость, но это ее подростковый сленг, – обоссытся мамаша! Пашку не выгонит, дорог он ей, а тебя, сеструха, в Москву хрен отпустит. Потому что некомфортно оставаться ей одной со мной, Лолитой-стервой. «Лолиту» Набокова она все цитировала. Дурь, конечно, подростковая, злая бравада. Но троллинг-хейт имел действие. Хотя если все же Аглая залетела – то это уже не троллинг, правда?

Катя и Гектор молчали, переваривали услышанное.

– Аглая на все бы пошла, чтобы не дать Полине уехать в сентябре на шоу в Москву, – продолжала Лариса. – Может, она нам врала насчет задержки регул, симулировала беременность? С нее станется – такая была оторва. А может, именно по той причине и забеременела от кого-то из мужиков – от моего Вани-блудника, или от Пашки – сожителя матери. Подтвердись ее беременность – что бы началось? Скандал. Разборки. Полина тогда бы точно на шоу не отправилась.

– Перебор, – хмыкнул Гектор. – Жесть. Забеременеть назло, чтобы сломать карьеру сестры?

– Женщины порой приносят великие жертвы, – назидательно ответила Лариса Филатова. – Моя мать, например… Аглая, насколько я помню, когда мы разговаривали в фельдшерском пункте, исходила злобой. Ее психическое состояние тогда мне не понравилось как медику. Я списала все на страх беременности и тревожность за будущее.

– Откровения выросшего мальчика Жени после удара молнии ваши воспоминания освежили? – осведомился Гектор. – Так куда все-таки вы отправились в грозовую ночь из больницы?

– Я уже ответила. Домой. И легла спать. Вы что, меня в убийстве дяди Вани и его благоверной подозреваете? – Лариса Филатова покачала головой. – Ну, полиция… Побежала я к ним и сразу за топор, да? В Кашине все теперь от мала до велика знают, что их в магазине зарубили и в холодильник бросили.

«Она неточно, весьма приблизительно описывает обстоятельства гибели Мосиных, – подумала Катя. – Цитирует городские сплетни или же намеренно петляет и запутывает нас все больше и больше…»

– Вас уже допрашивали в полиции по поводу гибели дяди? – спросила она.

– Звонили мне полицейские, сообщили как родственнице. Насчет похорон надо что-то решать. Только я не намерена хоронить Ваню и его суку Марго. Еще бы одного его… ну ладно, все же мы когда-то были близки. Но Маргошу – нет. Земля ей стекловатой.

Лицо Филатовой исказила гримаса, толстые щеки затряслись. И Кате в тот миг почудилось – неужели через столько лет, сама побывав замужем и овдовев в тридцать девять, Лариса до сих пор ревнует своего первого мужчину – родного дядю к его законной жене?

– Одной из первых в списке подозреваемых в убийстве сестер шла подруга Полины Гарифа Медозова, – сказала Катя. – Вы с ней общаетесь?

– А кривая вам что соврала? – усмехнулась Филатова. – Мол, не знаю, кто такая толстуха Ларочка и не помню ее, да? Она регулярно является ко мне на прием как к терапевту, когда у нас выездные дни, в фельдшерский пункт Чурилова по медпомощи населению. И братца своего приводит сумасшедшего. Об убийстве Полины и Аглаи она не упоминает, только о своих недомоганиях, чтобы я их в карту записывала. Ей вставили глазной протез в больнице Гельмгольца. Неудачно.

– А Гарифа много врет? – задал вопрос Гектор.