Моисей: сквозь время

Коридоры Моисея пустовали, издавая своим металлическим чревом звенящую тишину. Лем и Тэльман бежали изо всех сил, задыхаясь в этом густом и бесчувственном воздухе. Поднимаясь на очередной уровень, они едва не столкнулись с бесновавшейся толпой. Выглядывая из–за угла, Инспектор наблюдал за несколькими мужчинами и парой женщин, которые что–то кричали стоявшим перед ними на коленях охранникам.

– Что там происходит? – Спросил Лем. – Это твои люди?

– Да, и посмотри, специальная подготовка ничему их не научила.

– … Потому что власть у того, кто знает истину. Кто владеет правдой, за ним и власть. – Донесся до Лема выкрик одного из повстанцев.

– Власть у того, кто держит оружие! – Добавил второй.

– Они собираются застрелить их… – выдохнул начальник безопасности, собравшийся бежать на выручку своим солдатам.

– Нам некогда! – Лем остановил его рукой. – Или мы сейчас спасем их, и погибнем все вместе, или мы пожертвуем ими, но спасем всех остальных.

– Это ведь наши люди!

– Тэльман, здесь все – наши люди. И нам надо что–то предпринять, чтобы спасти всех.

Они поспешили дальше. По пути им встречались группы людей. Некоторые из них выглядели растеряны и напуганными, держались друг дружки. Инспектор не столько видел на их лицах, сколько ощущал смятение и непонимание, излучаемые стеклянными глазами. И их можно было понять. Празднование наступления нового, заключительного цикла полета «Моисея» превратилось в подобие дьявольского карнавала. Лем точно не знал, что означает слово «дьявольский», но тысячелетний опыт религиозного запугивания, по–прежнему пульсировал в его венах, так что он мог смело сказать, что в образовавшейся анархии есть нечто дьявольски зловещее.

Они выбрались на самый последний уровень и двигались по длинному, слегка изгибающемуся по радиусу коридору. Его тишина сильно угнетала. Привычный гул двигателей машинного зала совсем не доносился сюда. Это показалось Лему странным, или скорее необычным.

Мужчины дошли до конца коридора. Перед ними высились огромные шлюзовые ворота. Длинные разного цвета жгуты проводов, как паутина, обтягивали металл. Провода соединялись в контрольных точках взрывчатого вещества, выходили из этих блоков и устремлялись к большой черной коробке, вмонтированной в стену правее от ворот.

– Что это такое? – Спросил Тэльман.

– Ты мне скажи. – Лем, прищурившись, посмотрел на начальника безопасности.

– И что мы будем делать? – спросил Тэльман, пропустив колкость Инспектора.

– Меня отчего–то тревожит другой вопрос. – Лем подошел к начальнику безопасности вплотную и заглянул в его блеклые глаза. – Стопроцентное попадание. Ты будто наверняка знал, куда нужно нас привести. Ты с ними заодно? Ты замешан во всем этом!

– Что ты несешь?! – Тэльман отступил на шаг назад и уперся в стену. – Я что, похож на этих шизофреников? Просто догадка, интуиция! Странно, что ты не додумался сам. Это оказалось так просто…

– Осталось пять минут. – Перебил его металлический голос СИМы.

– Не стой просто так! – Взмолился Тэльман, ухватив Лема за ворот униформы. – Сделай же что–нибудь!

Инспектор напряженным взглядом следил за линиями проводов. За воротами, – Лему чудилось, будто он слышит это, – угрожающая, ледяная тишина безжизненного космоса, ждала с нетерпением возможности поглотить все то, что крохотное поселение человеческих существ строило долгих две тысячи месяцев.

– Осталось четыре минуты…

Инспектор продолжал изучать линии проводов. Тонкие нити, от которых зависела судьба великой миссии.

– Лем! Что ты медлишь. – Скулил за спиной Тэльман.

– Я…

Инспектор задумался о том, как внезапно все изменилось. В послеобеденной дреме он ожидал посмотреть представление на главной палубе, отведать десертов, станцевать с красавицей Эллой и отправиться спасть, предвкушая начало новой эпохи, новой эры. Пусть она всего лишь в его голове. Разве тогда Лем мог предположить, что теперь будет стоять на волоске от смерти? Да не он один, а под угрозой теперь находился весь целиком корабль, несущий в себе более двух тысяч жителей, около 500 голов животных различных видов и роскошный ботанический сад.

Конечно, Лем не мог об этом даже и думать. Он не сумел обнаружить заговор, хотя и чувствовал, что последние три расследования как–то связаны друг с другом. Он не сумел предупредить восстание, просто потому что даже представить себе не мог, что найдется человек, устремившийся уничтожить каплю человечества, забравшегося так далеко в космос. Но это, конечно, не оправдание для человека, привыкшего думать о себе, как о талантливом сыщике. Пора было признаться хотя бы себе, что он не был столь смышленым, каким любил себя воображать. Инспектор… Хорош Инспектор, который не предупредил действия злоумышленника и не предотвратил надвигающийся катаклизм! Инспектор… Даже думать стыдно!