Моисей. Тайна 11-й заповеди Исхода

Он верил в то, что говорил, или почти верил, но с каждым днем вера его ослабевала, а недовольство Изис усиливалось. Она ни единым словом не упрекнула мужа, она не жаловалась на те неудобства, что доставляла ей кочевая жизнь, она не плакала больше, но она постоянно давала понять мужу, как ей плохо, давала понять, что хотела бы остаться в Египте, давала понять, что не верит в счастливую жизнь в земле Ханаанской. Савею начало казаться, что его жену подменили, настолько новая Изис отличалась от прежней. С одной стороны – та же самая женщина, вплоть до шрама над левой бровью (рана, полученная во время игры в детстве) и родинкой под левой грудью. С другой – суровая и неприступная особа, с колючим, полным ярости взглядом.

Когда войско фараона погибло в морских водах, Ирис немного смягчилась и сказала Савею:

– Во время засухи еда дорожает. Разве не так?

– Так, – ответил Савей, не понимая, к чему клонит жена, но радуясь тому, что она заговорила с ним первая и смотрит не столь уж сурово, можно даже сказать – смотрит приязненно.

– Золото ценится благодаря тому, что его мало, а песок ничего не стоит, потому что его много, – продолжила Изис и, видя, что муж по-прежнему не понимает смысла ее речей, сказала прямо: – Сейчас, когда большая часть войска погибла, каждый воин в цене, каждый военачальник может рассчитывать на многое. Уцелел ли фараон Мернептах, не столь уж и важно, потому что если не будет его, то будет другой фараон. Египет не может остаться без владыки. И любой фараон, старый или новый, с радостью примет тебя и возвысит, как подобает возвышать тех, кто становится опорой правления в трудное время!

– Как ты можешь говорить мне такое?! – ужаснулся Савей. – После того, что случилось, как ты можешь склонять меня к измене моему Богу и моему народу?! Было время, когда я служил фараону, но это время уже прошло. Теперь я служу моему народу…

– Ты служишь ловкому пройдохе Моисею! – огрызнулась Изис, снова чернея лицом. – Поучился бы у него умению использовать все, что происходит, ради своего блага! Сейчас такой благоприятный момент для возвращения на службу к фараону, а ты не спешишь им воспользоваться! Известно ли тебе, муж мой, что говорят жрецы Исиды? Они говорят, что счастливый случай, хотя бы раз в жизни, улыбается каждому, только не каждый способен им воспользоваться! Не будь ослом, который покорно несет все, что на него навьючил хозяин, Савей! Образумься! Опомнись! Здесь, в пустыне, среди соплеменников, ты всего лишь один из многих, а фараон возвысит тебя неимоверно, поскольку мало у него осталось тех, кто способен начальствовать над воинами!

– Я не предам своего Бога и свой народ! – со всей решительностью, на которую он был способен, ответил Савей.

– Ты – мой муж, – внезапно уступила Изис, – и решать тебе. Когда-то я ради тебя отказалась и от семьи своей, и от своих богов, но то была добровольная жертва, и я не требую воздаяния. Мне достаточно быть твоей тенью, просто я хотела блага для тебя, муж мой…

В эту ночь, как и в предыдущие ночи, Савей лег на ложе рядом с Изис и приготовился заснуть, но нежная прохладная рука скользнула по его груди, опустилась ниже, а ухо обдало горячим дыханием.

– Я так соскучилась! – призывно простонала Изис. – Возьми же меня…

Эта ночь стала лучшей из всех их ночей. Савей смущался поначалу, потому что ему казалось, что он чем-то виноват перед женой, но Изис избавила его от смущения и подарила ему такое восхитительное наслаждение, какого он не испытывал никогда прежде. «Что за жена у меня?! – восхищался Савей, сжимая стонущую Изис в своих объятиях. – Вот, кажется, что было мне с ней так хорошо, как никогда не бывало и не будет, а в следующий раз она дает мне еще больше радости, чем прежде. Поистине она – как море, которое невозможно вычерпать!»

Савей потерял счет тому, сколько раз входил за эту ночь к Изис, да и незачем было считать, потому что не в счете было дело, а в том, что прежняя Изис, радостная и радующая, вдруг вернулась к нему, а он уже думал, что она исчезла навсегда. Они так и не заснули до рассвета. Обессилев окончательно, Савей положил голову на гладкие шелковистые колени Изис, а она ласково ворошила рукой его густые курчавые волосы и восхищалась тем, что среди них нет ни одного седого, все черны, как покрывало ночи.