Мойте руки перед бедой

Бося прекрасно об этом знал, поэтому так же лаконично объяснил начальнику охраны дополнительное назначение морга. Именно Куроедов должен был стать основным исполнителем наказаний.

Блеск преданности в глазах начальника охраны несколько успокоил Босселя. Чтобы усилить эффект, он тут же нацарапал так называемый «мандат на охрану пищеблоков» и подвинул бумагу начальнику охраны. Тот бросил на него взгляд и с удовлетворением кивнул головой.

Алексей Савельевич тут же достал из сейфа печать и прихлопнул ею листок. Куроедов сложил документ и убрал во внутренний карман. Аудиенцию можно было считать оконченной.

Боссель поднялся с места, протянул руку начальнику охраны и проникновенно произнёс:

– Спасибо, товарищ. И пришлите мне три человека охраны.

Импровизированная мизансцена театра японских масок завершилось. Потребность немедленного посещения туалета у Босселя обострилась, теперь и для отправления естественных нужд тоже.

16

Этой же ночью

Ночь была бессонной. Свистунов и Тимофей Иванович с тревогой ожидали возвращения соседей по палате, однако ни Боссель, ни Полковник так и не появились. Накануне и ужина не было. Всё время с вечера и до самого утра из коридоров доносились пьяные крики, азартные скандирования лозунгов, топот и шум, звон разбитой посуды. По всей видимости, случались и драки. Иногда раздавалось торжественное или развесёлое пение.

Свистунов лежал на неразобранной постели и задумчиво смотрел в потолок. Он слышал, как Тимофей Иванович ворочался, скрипел кроватью и шумно вздыхал. С возникновением приближающихся шагов в коридоре оба приятеля замирали. Так продолжалось всю ночь.

Серый рассвет лишь едва разбавил ночную мглу, и поэтому в палате сохранялся неуютный полумрак. Приятели включать свет не решались, чтобы не привлекать внимание больниционеров, которые продолжали праздновать торжество демократии.

Тимофей Иванович затеплил свечу, поставил её на пол и прикрыл табуретом, так чтобы свет был минимально виден со стороны дверей, но освещал прикроватную тумбочку.

Свистунов достал из тайника под кроватью самодельный кипятильник, устроенный из двух бритвенных лезвий, шести спичек и шнура, сунул его в заранее приготовленную литровую банку с водой. Тимофей Иванович так же достал из тумбочки небольшой газетный свёрток и поместил его рядом с банкой. Развернул газеты, взял несколько кусочков сахара, пару-тройку сухарей и переложил их на одеяло. Завтрак был готов.

Приятели грустно смотрели на едва мерцающее пламя свечи, прислушиваясь к не стихающему шуму за дверями палаты. Вода в банке забурлила, и Семён Семёнович выдернул вилку из розетки. Затем достал из кармана кисет, прихватил щепотку чая и бросил её в банку, подумал и добавил ещё одну.

Приятели ещё несколько минут молчали. Свистунов наклонился, обернул горячую банку полотенцем, взял её обеими ладонями, вылил часть содержимого в гранёный стакан и подал его Тимофею Ивановичу. Тот с благодарностью принял чай. В свою очередь старик кивнул головой, приглашая Семёна угоститься сахаром и сухарями. Свистунов взял один кусок, намереваясь опустить его в банку, но был остановлен приятелем. «Смотри как надо», – сказал Тимофей Иванович, потом чуть помакал краешек сахарного камешка в чай и отгрыз его. Затем то же проделал с сухарем и пояснил: «Так хоть сладость чувствуется, а то растворишь, и чаю сладости не придашь и сахар изведешь».

Семён усмехнулся, проделал то же и с удовлетворением хмыкнул. Из банки вместо чая почему-то пахло сухофруктами. Из-под плинтуса осторожно выглянул таракан Аркадий и жалобно посмотрел на Свистунова. Тимофей Иванович скрупулёзно собрал крошки со стола и высыпал на пол. Аркадий принялся их жадно поглощать.

– Вот первый пострадавший от больниционерской власти, – с горечью произнёс старик.

– Думаете всё так трагично? – мрачно спросил Свистунов и наклонился к Аркадию, но только для того, чтобы скрыть свою растерянность. Старик молчал, а Семён продолжил размышления: – Всё-таки бывший главный перебарщивал с дисциплиной. Лечение так себе было. Куроедовские охранники и санитары так и вообще наглецы. Теперь подемократичнее будет…

– Будет вам, – насмешливо остановил собеседника Тимофей Иванович, – сами-то верите в то, что говорите?

– По крайней мере, в руководстве теперь будут те, кто недавно терпел притеснения и обиды, – попытался защищаться Свистунов. Развивалась нешуточная дискуссия, такая, что собеседники забыли о сухарях и чае.

– И что? Полагаете, это гарантией справедливости? – скептически произнес Тимофей Иванович и сам же ответил на свой вопрос. – Ничего подобного! Я вам больше скажу: скоро начнётся полный беспредел, во всяком случае, в лечении.

– Почему? – спросил Семён Семёнович. Он уже и не пытался доказать свою правоту, а собеседник не спешил отвечать. Тимофей Иванович макнул сухарь в чай и принялся не спеша грызть. Свистунов последовал его примеру, терпеливо дожидаясь ответа.