Мохито для изгнанника Тьмы

К нашему появлению все уже были в сборе: и Генриетта, и Роза, и даже Рей. За спиной Филиппа стоял полноватый парнишка, похоже, тот самый помощник. В комнате было тесно и душно, но хозяин не спешил открывать окно: предстоящий разговор никто не должен был подслушать. Филипп на время отпустил помощника, а нам предложил рассесться кому за стол, кому на узкую кровать. Генриетта то и дело с любопытством посматривала на нас с Реллингтоном, Роза тоже нет-нет да и бросала в нашу сторону взгляд, но все молчали, ожидая, пока Филипп развернет толстый свиток.

«Равновесие всегда возьмет свое, — зачитал он первые строчки. — Не через умы, так силой. И чем больше ему сопротивляться, тем страшнее ждут последствия. Мироздание будет стремиться к балансу, и это смогут ощутить на себе даже самые сильные и неуязвимые существа Дарквайта. Мироздание будет мстить, и месть эта будет беспощадна. Заболеют не знающие хвори. Умрут даже бессмертные».

— Это ведь про ту самую неизвестную и неизлечимую болезнь, да? — Я с тревогой посмотрела на Марка.

— О чем вы? — заинтересовался Филипп.

— А вы разве не знаете? Хотя это же только слухи в кругах Темных… Марк, расскажи, что говорил Паттисон, — попросила я.

— Уже несколько дней как Темные умирают от неизвестной быстротечной болезни. Пока это происходит в Голдвайне, но никто не даст гарантии, что со дня на день эта напасть не придет и к нам, в Талосс, — коротко, без лишних подробностей пояснил Реллингтон.

Он намеренно не смотрел на Светлых, а обращался только к Филиппу. И остался бесстрастным даже тогда, когда Генриетта пробормотала себе едва слышно под нос:

— Они это заслужили…

— Мироздание пытается прийти к равновесию… — Филипп задумчиво погладил бороду. — Очень похоже на то… А что у Светлых, ничего подобного не слышно? — уточнил он почему-то у Розы.

— Нет. — Та лишь качнула головой.

— Нас и без того осталось раз-два и обчелся, — снова проворчала Генриетта. Она достала было из кармана свою трубку, но потом засунула ее обратно.

— Среди магов и обычных людей паники тоже пока нет. Беспокойство по поводу тумана не в счет. И газеты молчат… — продолжил Филипп, но потом спохватился: — На чем мы остановились? — И вернулся к свитку: «Спасение в согласии между Тьмой и Светом, которое должно быть скреплено ритуалом крови».

— Ритуал крови? — вздернула бровь Генриетта. — Надеюсь, никому не надо для этого прощаться с жизнью? Впрочем, — ее тон вдруг изменился, голос стал тише, — если это поможет, то я готова…

— Не торопись, Генри, — мягко остановил ее Филипп, — я еще не зачитал условие. Итак: «Для ритуала нужны пять добровольцев. Служитель Равновесия. Тот, кого недавно принял Свет. Тот, кого недавно приняла Тьма. Тот, кто отказался от Света ради Тьмы, и тот, кто отказался от Тьмы ради Света. Они должны явиться в любой из храмов Пяти богов с чистыми помыслами и искренним желанием и пролить часть своей крови на божественный алтарь».

От услышанного все пребывали в растерянности.

— А попроще Саран ничего не мог придумать? — нарушила тишину раздраженная Генриетта. Она снова начала нервно крутить в руках трубку, но закурить так и не решилась. — К чему эти загадки?

— Давайте разбираться… — вздохнул Филипп. — Двух из пятерых я могу определить точно. От служителей Равновесия пойду я. Тот, кого недавно принял Свет, — это однозначно Лия. — Он посмотрел на меня, я же глянула на Марка, который пребывал где-то глубоко в своих мыслях. — Ты согласна в этом участвовать?

— Конечно. — Я перевела взгляд на Филиппа. И повторила более твердо: — Конечно, согласна.

— А я знаю, кто отказался от Света ради Тьмы. — Генриетта взяла в рот пустую трубку и начала жевать ее кончик. — Бенджамин Коун.

— Но захочет ли он в этом участвовать? — вздохнула Роза.

— Не захочет, заставим. — Генриетта заводилась все больше. Невозможность закурить столь длительное время делала ее нетерпеливой и раздражительной. — Если понадобится, я возьму его на себя.

— Что ж… Осталось два вакантных места. — Филипп выбил дробь пальцами по столешнице. — И оба со стороны Темных. Милорд, может, вы что подскажете?

Я ощутила, как Марк напрягся после этого вопроса. Меня же вдруг осенило:

— А что насчет Паттисона? Разве не он все время хвастается, что его приняла Тьма? Правда, он рожден от Темного… Это считается или нет?

— Бастардов Тьма не всегда принимает сразу, — наконец заговорил Марк. — Они могут даже обладать способностями Темных, тем же сферумом, но не быть полностью признаны Тьмой. Это как в моем случае, только наоборот. Но проблема в другом. Паттисон никогда не согласится в этом участвовать.

— Попробуем с ним поговорить, — предложила я. — Вдруг получится? Я могу это сделать сама.

— Нет, это сделаю я, — заявил Марк. — Неизвестно, как он поведет себя, если узнает, что ты… Светлая.

— Ладно, обсудим это позже. Наедине. — У меня тоже были кое-какие мысли по этому поводу.

— Что ж… Оставим пока вопрос с признанным Темным, — сказал Филипп. — А что с последним? Тот, кто отказался от Тьмы ради Света…

— Это буду я.

В комнате повисла тишина, а все взгляды обратились на Реллингтона.