Мохнатая лапа Герасима

– Мы с Геночкой шли в лавку специально за этим зефиром. Я пообещала его сыну за мытье с головой. Прибежала, а зефир закончился, вы последние коробки в сумку положили. Геночка сильно расстроился.

Каждая фраза незваной гостьи повергала меня все в большее удивление. Но я воспитанный человек, сама мать, поэтому достала из шкафа коробку, протянула матери мальчика со словами:

– С удовольствием угощу вашего сына.

Она вытащила кошелек.

– Это подарок, – сказала я.

Она заохала, заахала, мы познакомились, поговорили о погоде, гостья направилась к двери. А я не сдержала любопытства.

– Ксения Федоровна, что такое мытье с головой?

Она рассмеялась:

– Геночка терпеть не может, когда ему волосы намыливают. Душ принять его еще можно уговорить. А вот на голову воду лить целая история. Не соглашается ни в какую, кричит, плачет. Приходится всякий раз его награждать.

Ее сын давно вышел из детсадовского возраста, и я поинтересовалась:

– Сколько лет вашему сыну? – И услышала ответ:

– Пятнадцать.

Анна Григорьевна всплеснула руками.

– Понимаете? Подросток, почти взрослый, далеко уже не крошка, а мать его купает, терпит его истерики. У него на голове короткий «ежик», там мыть вообще нечего. Лена была на несколько лет младше Геннадия, у дочери коса до пояса толщиной в руку. Но ей и в голову не приходило ныть при виде шампуня. А если вдруг случилось бы нечто подобное, то вместо зефира в шоколаде она получила бы угощение под названием «стой в углу». Но я-то ни малейшего права не имела кому-либо замечаний делать и объяснять матери ее ошибки в воспитании сына. Поэтому промолчала.

Ксения стала к нам захаживать, Гена решил дружить с Леной. Мальчик мне не нравился, но выгонять людей из дома как-то неприлично. И, словно назло, девочек и вообще каких-либо детей возраста дочки в деревне не было. Или они были намного младше, или уже студенты.

Я решила потерпеть присутствие невоспитанного подростка, подумала: эта дружба всего лишь на лето. Но в Москве наше общение возобновилось. Я изо всех сил старалась свести его к минимуму, да госпожа Бурбонская была прилипчива, как пластырь. Она постоянно звонила, приезжала в гости. Гена меня все сильнее разочаровывал – капризный, эгоистичный подросток. Его волновало только осуществление своих желаний. Вот тут он был ас, вдобавок отпетый лентяй, обожатель всяческих развлечений, вечеринок. Постоянно он бегал к кому-то в гости, с кем-то развлекался, у него была орда знакомых. Невероятно гордился своей фамилией, даже передо мной нос задирал. Как-то раз Гена, придя к нам в гости, нагло потребовал: «Я представитель рода Бурбонских, чай нужно первому мне подавать, а не Лене». Я не выдержала, внятно объяснила ему: «Прекрасно, что ты гордишься своим происхождением, предков надо почитать. Но одной благородной фамилии мало. К ней должны прилагаться воспитание, ум, трудолюбие, отсутствие чванства, уважение к людям. Что ты сделал, чтобы не посрамить род Бурбонских? Пока ничего. Учишься плохо, мать репетиторам платит. Начни получать пятерки, докажи всем, что достойно фамилию носишь!» Боже! Гена превратился в огнедышащего дракона. Что он мне наговорил! Лена сразу встала и ушла. Я сижу, не знаю как быть. Выгнать парня? Так он с матерью пришел, перед Ксенией неудобно. Она пыталась сына утихомирить, но у того прямо голову снесло. Обозвал меня чернью, бабой без роду-племени, кухаркой от сохи. Именно эту нелепость произнес. Я поток оскорблений молча слушала, но потом Гена швырнул на пол чашку и завопил нечто совсем непотребное. Кружка, хоть и упала на ковер, разбилась, кофе вытек. Ну, всему есть предел. Я встала и сказала:

– Ксения, мне жаль расставаться на такой ноте, но я более не желаю видеть в своем доме Геннадия. Вы можете приходить, но только одна. Наше общение длится с лета, но полагаю, что господа Бурбонские не в курсе, какую фамилию мы с дочерью носим.

Геннадий почему-то перестал орать. Ксения Федоровна сказала:

– А и правда!

Я вынула из буфета паспорт и положила его на стол.

– Полюбопытствуйте. По одной линии мы из княжеского рода Шляхтиных, по другой происходим от барона Энгельмана. Это еще вопрос, Геннадий, чей род более уважаем: наш или ваш. Вот только мне с младых ногтей внушали: кичиться своим происхождением, кричать на каждом углу о том, кто твои предки, хвастаться родовитостью недозволено. И…

Геннадий не дал мне договорить, вскочил, бросился в прихожую. По дороге он нарочно наступил на осколки чашки и втоптал их ногой в ковер. Достойный поступок истинного аристократа. Более мы не виделись.

– И с Ксенией тоже? – уточнила я.