Мохнатая лапа Герасима

– Ладно, вернусь к сути вопроса. Я появилась в лаборатории, когда Григорий Андреевич начал эксперимент с детьми. Сразу хочу объяснить тем, кто не имеет отношения к науке. От идеи до таблетки, которую человек покупает в аптеке, подчас проходят десятилетия напряженной работы ученых. Но Шляхтина и его коллектив торопили, им предписывалось выдать результат за одну пятилетку. Сейчас-то я понимаю, что это невозможно. Думаю, мой отец и все остальные знали, что задача невыполнима, но куда им было деваться? Приказ партии и правительства. Престарелые вожди жаждали омоложения. Подчеркну – я не знала научной стороны вопроса. Никто мне, девочке, не собирался объяснять, что и зачем делают в лаборатории. Но то, что там ищут, как создать, грубо говоря, таблетку от старости, я сообразила быстро, потому что при мне вели рабочие беседы. Так сложилось, что ни у Григория с Антониной, ни у Федора Бурбонского с женой, ни у Владимира Орлова с супругой не было детей. Лишь у Бориса Глебовича родилась дочь, то есть я. Почему остальные не обзавелись потомством? Антонина правая рука мужа, они жили в лаборатории. Какие дети? Отвлекаться на пеленки Шляхтины категорически не хотели. У Бурбонских была та же ситуация. У супруги Орлова возникли какие-то проблемы по женской части, она постоянно болела. Помню, что Владимир занимался домашним хозяйством. Вот моя мама в науке ничего не понимала, топталась всю жизнь на кухне, родила меня. Для чего Шляхтину понадобились дети? Объясню вам примитивно: им вводили лекарства, которые изобрели в лаборатории. По замыслу ученых, с помощью капельниц из малышей вырастут взрослые, которые будут отличаться в лучшую сторону от остальных: не потеряют до ста с лишним лет здравый ум, память, приобретут устойчивость к болезням, сохранят тело молодым. Что придумал Шляхтин? Старость надо лечить с младенчества. С двух-трех лет, а то и раньше. Если крошкам регулярно вводить лекарства, которые разработала лаборатория, то к ста годам они будут огурцы-молодцы. Вот почему из домов малютки доставили трех девочек, две из них были сестрами, и мальчика. Настоящие их имена никому не известны. Малышек подобрали на подмосковном шоссе, где они рыдали на обочине. Возраст старшей определили как два года, вторая примерно на год младше. Мальчика обнаружили на вокзале, он спал на скамейке в зале ожидания, врачи сочли его годовалым. Как Шляхтин умудрился получить ребят для эксперимента, кто разрешил ему вводить лекарства детям, покрыто мраком неизвестности. Еще одну крошку отобрали у цыганки, которая попалась на воровстве. При одном взгляде на ребенка, белокурого, голубоглазого, стало понятно: в таборе у него родных нет. На вопрос: «Где ты украла дитя?» – ромала рассказала охотничью историю о том, как нашла бедняжку в какой-то деревне в пустой избе.

Старшую сестру назвали Ксенией, младшую Анной, мальчика – Львом, а третью девочку Олей.

– Лека, – вдруг тихо сказала Бурбонская. – Она ведь умерла?

Эльвира повернулась к Ксении Федоровне.

– Ты помнишь?

– Мне долго снился сон, – вздохнула Бурбонская, – я в комнате, где стоят кровати, на них спят дети. Вдруг появляются люди с каталкой, на нее кладут мою соседку. У нее длинные красивые волосы. Я пугаюсь: «Куда забирают Леку?» Одна из женщин объясняет, что с ней все будет хорошо. Меня сновидение отчаянно пугало. Один раз я рассказала о нем маме, та пояснила, что я в детстве попала в больницу… Но потом все выяснилось. Мамочка перед смертью рассказала мне правду.

– Какую? – тут же спросил Иван Никифорович.

Глава 33

– Простите, – смутилась Ксения, – я перебила Эльвиру Борисовну.

– Ничего, детка, – кивнула Радионова, – говори. Твоя мама определенно знала больше меня.

Бурбонская прижала руки к груди.

– Валентина Сергеевна очень меня любила. Мне и в голову не могло прийти, что я приемная. Но, понимая, что вот-вот уйдет из жизни, мамуля открыла мне истину. Я узнала про лабораторию Шляхтина. Мама не скрыла, что я без роду без племени, найдена на дороге вместе с младшей сестричкой. Кто мы? Как очутились на шоссе? Никто не знал. Григорию Шляхтину для эксперимента требовались совершенно здоровые дети. Но разве кто-то из родителей отдаст свою кровиночку в лабораторию? Значит, надо использовать сирот, о которых никто не побеспокоится. В приюты редко попадают дети с нормальным развитием. Чаще всего там живут те, кого забрали из неблагополучных семей. Шляхтин сам ездил по интернатам, искал подходящих ребят.

– Можно вопрос? – не удержалась я. – Неужели ученые не испытывали жалости к почти младенцам, которых собирались использовать в качестве лабораторных мышей? Ведь одна девочка умерла!

Ксения растерянно замолчала, вместо нее заговорила Эльвира:

– Ваш вопрос наглядно демонстрирует отличие обычного человека от гения. Вы в ужасе от того, что детям ставили капельницы, потому что не видите дальше собственного носа. А великие умы думали обо всем человечестве, о том, что есть возможность продлить людям активную жизнь. Дети в данном случае просто объекты эксперимента.

– Хорошо, что я не гений, – буркнул Коробков.