Мокрое дело водяного

– Хорошо. Если это принесет тебе счастье, учись на цирюльника. Но доработай в лаборатории до подачи документов в ПТУ. У тебя тогда сохранится стаж, он пригодится, когда вопрос о пенсии встанет.

Серафима засмеялась.

– Пенсия! Она вчерашней школьнице казалась такой далекой. Я не стала спорить, дедушка пошел мне навстречу, и я решила поступить так же. Но если честно, то не хотела терять ежедневного общения с Ирой, которая мне как мама стала. Я к ней домой прибегала, ночевала иногда в кухне на диванчике. Но ведь постоянно так делать нельзя, а на работе я всегда Иру вижу. А потом наступило четырнадцатое мая! Проклятый день!

Серафима сгорбилась.

– Погода была неожиданно очень теплой для Москвы. Я покрасила волосы в ярко-рыжий цвет. В районе часа дня в лабораторию позвонили по городскому телефону, Ира взяла трубку и…

Коркина передернулась.

– Глядя на нее, я поняла, что выражение «изменилась в лице» не красивый оборот, который любили писатели девятнадцатого века. Ира стала другой, настолько другой, что я испугалась. Говорила Макнина коротко.

– Да. Хорошо. Поняла. В чебуречной.

Потом она взяла с вешалки свой плащ.

Я спросила:

– Мы пойдем обедать?

– Мне надо кое с кем встретиться, – слишком спокойно пояснила Ирина Леонидовна, – заодно и поем. А ты иди в буфет.

– Можно с вами пойти? – предложила я.

Она меня обняла.

– Все хорошо. Просто мне предстоит не самая приятная встреча. Вернусь – расскажу.

Но я всегда отличалась любопытством. Слова «в чебуречной», сказанные в трубку, «заодно и поем», адресованные мне, подсказали адрес, куда пойдет Макнина. Неподалеку от НИИ на соседней улице работала закусочная, там продавали очень вкусные чебуреки. Есть их полагалось, стоя за высоким столиком. Но тех, кто не жалел денег, заведующий пускал в кабинет, где можно было провести время с комфортом и не попадаясь никому на глаза.

Я поспешила к трактиру, сначала осторожно заглянула внутрь, не увидела там Ирины и зашла во двор, куда выходило окно приватного кабинета. Очень надеялась, что в связи с теплой погодой его откроют, и не ошиблась. Дворик был крохотный, там стоял бак, куда из кафешки отходы сваливали. Других домов рядом не было. Я присела за пустой мусорник и подслушала беседу.

Серафима взяла чайную ложку и принялась вертеть ее в руке.

– Я поняла, что Ира разговаривает с женой Петра. Та предложила ей денег, большую сумму, с условием, что она пошлет Мухина далеко, ныла: «У меня сын». Ира возразила: «У меня тоже». Ольга гаркнула:

– Но я чужого мужа не уводила!

Ирина не дрогнула.

– Если мужчина любит женщину, он от нее никогда не уйдет и на сторону не свернет.

Некоторое время они обменивались колкостями, потом послышался мужской голос:

– Ирина, там вас какой-то юноша спрашивает, на улице у входа. Может, сын ваш.

– Сейчас вернусь, – воскликнула Макнина и ушла.

Из кабинета послышалось звяканье, я осторожно приподнялась и заглянула в окно. Спиной ко мне стояла тетка в ярко-синем платье, глаза от цвета резать стало. Она наклонилась над столом, и такой звук послышался, словно ложкой что-то в чашке размешивают. Понимаете?

– Да, – сказал Дегтярев.

– Раздались шаги, – продолжала Серафима, – тетка плюхнулась на стул, а я снова присела.

– Что-то с вашим сыном? – полюбопытствовала Ольга.

– Не знаю, кто и кого искал, – ответила Ирина, – никакого мальчика поблизости я не видела.

Они еще немного поговорили, вернее, вещала одна Мухина, уговаривала Иру разорвать связь с Петром, обещала деньги, устройство на престижную работу, сказала:

– Познакомлю вас с достойным мужчиной.

Ира спокойно ответила:

– Я не удерживаю Петра, он волен в любой момент вернуться домой.

– Муж месяц не показывался, а вчера позвонил, предупредил: «Я принял решение. Развожусь», – всхлипнула Ольга. – Ладно, я поняла, что проиграла, пусть Петя станет твоим. Но у меня есть просьба. Федя обожает отца, не гони мальчика из своего дома.

– Я не сволочь, – ответила Ира, – сын может приезжать к отцу когда угодно, двери моего дома всегда для него открыты. Но и вы пообещайте: если Петя решит, что он ошибся, и вернется к вам, не гоните Георгия.

– Никогда! – торжественно произнесла Мухина и повторила слова Макниной: – Сын может приходить к отцу когда угодно, двери моего дома всегда для него открыты. Ради мальчиков нам нужно наладить хорошие отношения.

– Верно, – согласилась Ирина.

– Выпьем на брудершафт, – предложила законная супруга, – вина нет, давай чашки с чаем поднимем. Пей до дна!

– Пей до дна, – повторила Ира.

– Теперь мы на «ты», – сказала через пару мгновений Мухина, – конец нашей войне.

– Я не сражалась, – возразила Ирина, – и не собираюсь сражаться. Извини, мне на работу пора.

– Я тоже пойду, – сказала Ольга, – передай Пете, пусть приедет, но только днем, когда Федя на учебе, возьмет свои вещи.

Серафима замолчала, некоторое время в офисе стояла тишина, потом Коркина очень тихо сказала: