Мокрое волшебство

– Даже тебе придется, – напомнила Мавис Блестящему Мальчику.

Позже брат и сестра вспомнили, что после этого замечания тот удивительно долго молчал.

– Честное слово, не знаю, как мы все объясним, – сказал Фрэнсис. – Хоть убей, не знаю. Пошли-ка домой. Что касается меня – никаких больше приключений, спасибо. Бернард дело говорил.

Мавис, ужасно уставшая, согласилась.

К тому времени они уже миновали пляж, подобрали тачку и покатили ее вверх по дороге. На углу Блестящий Мальчик вдруг сказал:

– Ну, пока, приятели, – и исчез в боковом переулке.

Двое детей двинулись дальше, толкая тачку, которая, смею напомнить, была такой же мокрой, как и они сами.

Миновав живую изгородь и мельницу, они добрались до дома.

Внезапно Мавис схватила брата за руку.

– Там горит свет.

В доме и вправду горел свет, и дети испытали ужасное ощущение пустоты под ложечкой, слишком хорошо знакомое всем нам, – чувство, что их накрыли.

Они не могли точно сказать, которое из окон светится. Потом разглядели, что это окно нижнего этажа, полускрытое плющом. У Фрэнсиса еще теплилась слабая надежда добраться до постели, не попавшись на глаза тому, кто зажег свет. Брат и сестра подкрались к окну, из которого вылезли так недавно… но как будто бы так давно. Окно оказалось закрытым.

Фрэнсис предложил спрятаться на мельнице и позже попытаться незаметно пробраться в дом, но Мавис сказала:

– Нет. Я слишком устала, чтобы еще что-то делать. Кажется, я слишком устала, чтобы жить. Пошли, покончим со всем этим, а потом сможем лечь в постель и спать, спать, спать.

Итак, они заглянули в кухонное окно, но на кухне никого не было, кроме миссис Пирс: она разожгла плиту и поставила на нее большой чайник.

Дети подошли к задней двери и открыли ее.

– Что-то вы рановато, – не оборачиваясь, с едким сарказмом сказала миссис Пирс.

Это было уже слишком. Мавис всхлипнула. Тогда миссис Пирс быстро обернулась.

– Боже милостивый! – воскликнула она. – Что, прости господи, случилось? Где вы шлялись?

Она взяла Мавис за плечо.

– Да ты вся мокрая. Ах ты, гадкая, противная девчонка! Подожди, вот я расскажу вашей мамуле… как вы ловили креветок… Или пытались ловить… Нет, чтобы спросить, когда будет прилив! А с приливом-то, я знаю, не поймать ни единой креветочки. Погодите, еще услышите, что скажет об этом ваша мамуля. И гляньте-ка на мой чистый пол! А с вас течет, как с выстиранного белья после двухнедельного ливня!

Мавис слегка дернулась в объятиях миссис Пирс.

– О, не ругайте нас, дорогая миссис Пирс, – попросила она, приложив мокрую руку к шее женщины. – Мы такие несчастные.

– И поделом вам, – сурово сказала миссис Пирс. – Вот что, молодой человек, ты пойдешь в ванную, снимешь одежду, бросишь за дверью и хорошенько разотрешься полотенцем; а маленькая мисс разденется у огня и положит свои вещи в это чистое ведро… А я тихонько поднимусь наверх, чтобы ваша мамуля не услышала, и принесу вам что-нибудь сухое.

В сердцах детей затеплился свет надежды – такой же фантастический и слабый, как лунный свет на море, в котором исчезла русалка. Может, миссис Пирс все-таки не расскажет маме? Иначе зачем ей подниматься тихонько? Может, она сохранит их секрет. Может, она высушит их одежду. И, в конце концов, им не придется объяснять необъяснимое.

Кухня была очень уютной, с блестящей медной посудой и сверкающей фаянсовой, а еще с круглым трехногим столом, накрытым чистой скатертью и уставленным бело-голубыми чашками.

Миссис Пирс спустилась вниз с их ночными рубашками и теплыми халатами, которые тетя Энид положила вопреки всем возражениям детей. Как же они обрадовались им теперь!

– Ну вот, совсем другое дело, – сказала миссис Пирс. – И не смотрите так, будто я вас сейчас съем, маленькие капризули. Я разогрею молока, и вот вам хлеб и топленый жир, чтобы выгнать простуду из костей. К счастью для вас, я уже встала – готовила завтрак для парней. Лодки вскоре придут. Парни будут хохотать, когда я им расскажу… Хохотать так, что животики надорвут.

– О, только ничего не говорите, – взмолилась Мавис, – пожалуйста, не надо. Пожалуйста!

– А мне хочется, – сказала миссис Пирс, наливая себе чаю из чайника, который, как позже узнали дети, стоял на плите весь день и большую часть ночи. – Это же самое смешное дельце, про какое я слышала за много дней. Ловить креветок во время прилива!

– Я подумала, – заикнулась Мавис, – может, вы простите нас, высушите нашу одежду и никому не скажете.

– О, вот как ты думала? А что еще тебе в голову пришло?

– Нет, больше ничего, спасибо, – ответила Мавис. – Я только хочу поблагодарить вас за то, что вы такая добрая, и сказать, что сейчас еще не самый прилив, и, честное слово, мы не поцарапали вашу тачку… Но, боюсь, она сильно вымокла, конечно, мы не должны были брать ее без спросу, я знаю, но вы уже легли, и…

– Тачку? – переспросила миссис Пирс. – Ту огромную неуклюжую тачку? Вы ее взяли, чтобы привезти креветок домой? Нет… Не могу удержаться… Силушки больше нет!

И, откинувшись на спинку кресла, она затряслась от беззвучного смеха.