Мокрый мир

Везде есть свои святые и демоны. Праведники и предатели. Это залог Гармонии.

* * *

Мальчик был единственным, кто не запаниковал. Остальные, взрослые мужчины, бестолково молились речным богам, кричали друг на друга и пучили глаза. Пираты называются! Небось, кормили портовых девок историями о подвигах, водяных и сиренах, а очутившись в городе мертвых, испугались, как глупые звезды при виде Ашвини Кумары.

Мальчик, слуга, сопровождавший иноземного колдуна к радже, знал, что, пока Серебряный Чади не выкатит на полотно неба блюдце луны, Тала безопасна. Если, конечно, держаться подальше от зданий, в которых не бывает светло, от щелей.

В зияющей посреди тротуара яме полыхнули красные глаза. Мужчины заголосили. Мальчик подергал за рукав одного из них, уродливого, как Хираньякша. Указал на ящик, выданный стражей, прежде чем пиратов пинками и мушкетами загнали в Долину неживых.

– Надо открывать.

Аватар Хираньякши посмотрел на мальчика с ужасом и ненавистью, словно это четырнадцатилетний слуга придумал заманить иноземного колдуна в ловушку. План браматмы провалился. Сам Рави был ранен. Воины раджи схватили пиратов, прятавшихся в лагуне. Мальчик не знал подробностей, но догадывался, что пираты и Рави заключили некую сделку и что сделка эта привела в ярость великого Пандея. На рассвете за мальчиком пришли. Приставили к кадыку нож кукри и велели молчать.

И вот он в Тале, вместе с чужаками, перепуганными людьми Реки.

Аватар Хираньякши взломал ящик. Внутри лежали огнива и ветки бурасового дерева – знак бескрайней доброты раджи или, во что мальчику верилось сильнее, милости иноземного колдуна. Чудак! Поменяйся они местами, мальчик и шанса не дал бы своему недругу. Заковал бы в кандалы и привел в Талу на закате, а не в полдень.

Пираты дрались за огнива.

Мальчик незаметно ощупал свои волосы и вынул из косички стальную иглу. Спрятал в рукаве и внимательно осмотрел поросшие мхом дома, размышляя, как ему выбраться из города, пока васудев Дьяус держит небо голубым.

И тут наступила ночь.

* * *

Когда солнце внезапно сгинуло с небосвода, когда пришла тьма, люди внизу начали кричать. Эти головорезы, отщепенцы Реки, вопили, хватаясь друг за друга, друг друга отталкивая, взбираясь на стены в отчаянной и тщетной попытке спастись. Их привели в Долину неживых как скот на заклание, как жертвенных ягнят. Было ли Нэю жаль их? Нет, он не испытывал жалости: что-то важное погибло в Пыточной вместе с Веноной Банти. И пусть кричащие люди были лишь пешками на шахматной доске, в каждом из них он видел безумного братца Батта, и Балтазара Руа, и трехглазого Рави.

Покусившиеся на Гармонию да будут преданы смерти.

Нэй сидел на плоской крыше полуразрушенного храма, на горячем камне, заменившем ему трон. Он творил колдовство: три незримые нити сплелись в канат и простерлись над улицами города проклятых. Песчаный паук примостился у ног Нэя, направлял ментальную петлю. На северной оконечности Талы Каххир Сахи творил то же самое заклинание, и ему помогал Вийон. Нити колдунов соединились над руинами, сцепились. Так соединял Нэй свои заклинания с заклинаниями Уильяма Близнеца, усиливая магический эффект. Но вспомнилось Нэю и другое: как однажды он учил Близнеца ловить рыбу и был рад тому, что и сам способен открыть наставнику нечто новое.

Две удочки схлестнулись в центре Талы и призвали рыбу-тьму. Словно кракен поглотил город.

После застенков раджи Сахи был счастлив размять косточки. Нэй убедил великого Пандея, что не справится в одиночку. Сахи освободили утром, выпустили и членов команды, сопровождавшей Каххира в Калькутту. Речники во главе с Алтоном наблюдали за зрелищем со склона.

Сквозь ментальный канал между колдунами неслись обрывочные образы. Острова, которые посещал Сахи. Женщины и мужчины, с которыми он возлежал. Поток беспощадных картинок – от них у Нэя болела голова и ныли раны под бинтами. Вот почему колдуны Полиса практически не использовали двойные узлы. Тайное становилось явью, а постыдных секретов хватало у всех.

– О Творец. – Нэй поморщился, увидев в своей черепной коробке Каххира, полностью голого, измазанного глиной, танцующего перед каким-то похотливым восточным идолом.

– Не отвлекайся, Георг. – Сахи кашлянул на противоположном краю Талы.

В недрах города что-то ворочалось, пробуждалось. Истошнее вопили пираты.

Пиратский корабль обнаружил Вийон. Когг пришвартовался в тихой лагуне за утесом. Речные разбойники прибыли в Калькутту, опередив «Каллен». Заклинание похищенного ока расставило все по местам. Пиратов прислал Руа. Через парламентеров он заключил сделку с браматмой. Пираты и Рави были хорошо знакомы: браматма снабжал головорезов шкурами больших кошек, рабынями, алмазами, добытыми в Тале. Конечно, раджа не знал о торговле, равно как и о том, что факир втайне воскресил и возглавил культ кровавой богини-разрушительницы Кали. Руа пообещал ему целые острова для поклонения и жертвоприношений. Требовалась крошечная услуга: сорвать переговоры между союзниками.