Молчаливая роза

— Хватит, хватит! — смеясь, замахала руками Девон. — Слушай, если ты так любишь рассказывать, может, тебе лучше стать писателем, а не художником?

— Я буду бизнесменом, как мой папа.

— Серьезно? — выгнула бровь Девон.

— Конечно. Но я все равно буду рисовать. Просто для развлечения.

— Это хорошо, Энди. Многие люди забывают оставлять время на развлечения. А это очень важно, сколько бы лет тебе ни было. — Она подумала о Джонатане, о том, как много ему приходилось работать на ранних этапах карьеры и чем это для него кончилось. — Поговорим о рисовании, — сказала она, заставив себя покончить с этой темой. — Что ты успел сделать за этот уик-энд?

— Пока я был дома, я много чего нарисовал, но папину картинку оставил здесь, чтобы поработать над ней. — Он показал ей последний вариант ранее нарисованной яхты. Эта яхта стояла в гавани, и бледно-голубые волны разбивались о ее длинный, гладкий корпус.

— Ну, намного лучше. Линии четкие, чистые, перспектива правильная… — Она улыбнулась. — Очень хорошо, Энди.

Мальчик засиял, и от Девон не укрылось, что у него на щеке возникла прелестная ямочка. Как чудесно было бы иметь такого сына… Девон жалела, что у них с Полом не было детей. Правда, ей всего двадцать девять — самый детородный возраст, но Майкл ушел из ее жизни, а отношения с Джонатаном явно перешли в другое качество, так что шансов создать семью у нее почти не оставалось. При мысли о том, что она опоздала, Девон охватила грусть. Она вздохнула, начиная понимать, как женщина может решиться завести ребенка, будучи одна.

К несчастью, Девон слишком хорошо знала, как много значит для детей любовь обоих родителей, и не хотела обездолить собственное дитя…

Она ощутила на себе взгляд Алекса и стала просматривать рисунки, как делала в прошлый раз. От Девон не укрылось, что мальчик начинал нервничать, стоило ей взять в руки лист с изображением старого особняка Стаффордов. Он снова набросал его, добавив темно-зеленые ставни на окнах и старомодную железную изгородь вокруг двора. Она вспомнила, что во время последней поездки в Стаффорд видела эту изгородь, сплошь заросшую сорняками.

Девон перевернула страницу, и в тишине раздался громкий треск толстой бумаги. Рука ее замерла на полпути. На следующей странице альбома был изображен тот же дом, но объятый пламенем: злобные красно-оранжевые языки грозно вздымались в черное ночное небо.

— Пожар… — произнесла она, забыв о том, что говорит вслух.

— Вам папа рассказывал об этом? — тихо спросил Алекс.

— Немного. Я была в Стаффорде и видела, что осталось от дома.

— Видели?

— Да… Я провела ночь в гостинице. — Она пыталась говорить спокойно, но внутри все сжалось от страха.

Алекс нервно облизал губы.

— Это было страшно.

Девон делала вид, что изучает рисунок, — подносила его к свету, рассматривала под разными углами.

— Да… Могу себе представить…

А потом она обратила внимание, что этот рисунок не последний. Стоило перевернуть страницу, как у нее сжалось сердце и перехватило дыхание. Здесь было изображено то же, что и на предыдущем, но у дома уже обвалилась часть крыши. Языки пламени так же неистово рвались ввысь, однако на сей раз в них было нечто иное. Лицо человека.

— Что это, Энди? — Она указала на неясное, но безошибочно узнаваемое изображение.

— Это что-то… — Он закусил нижнюю губу.

— Что-то, что тебе захотелось нарисовать?

Он кивнул.

— Да.

— Это хорошо. Считается, что художник должен выражать себя.

— Правда?

— Да. Считается, что он изображает на холсте свои внутренние чувства. Или, как сейчас, на листе альбома для рисования. — Она опустила альбом и внимательно посмотрела на Алекса сверху вниз. — Ведь именно поэтому ты и нарисовал пожар, верно?

— Да.

— Значит, в ночь пожара ты видел в пламени человека?

— Я только думал, что видел.

— Почему ты так говоришь? — Девон опустилась на стул рядом с его креслом. — Может быть, ты действительно что-то видел.

Внезапно лицо мальчика стало настороженным. Он покачал головой.

— Мне это только показалось… когда на меня упало бревно.

— Это тебе папа сказал?

— Нет, но он тоже так думает. Так говорил доктор Мейерс, а теперь и док гор Реймонд. Сестры тоже так думают… и вообще все.

— Доктор Мейерс? — Джонатан упоминал эту фамилию…

— Ага. Папа попросил его осмотреть меня после пожара. Он детский псих… психо…

— Детский психолог? — подсказала Девон.

— Ага. Как доктор Реймонд.

— Понимаю. Значит, и доктор Мейерс, и доктор Реймонд говорили, что человек в огне тебе просто приснился?

Он кивнул.

— А этот человек говорил с тобой?

Алекс закусил губу до крови. У Девон разрывалось сердце. Ей хотелось утешить ребенка, сказать ему, чтобы он не вспоминал об этом. Но нужно было узнать правду. Что-то — может быть, подавленный женский инстинкт — подсказывало ей, что мальчик жаждет поделиться своей мучительной тайной.

— Мне это только приснилось.

— А во сне… он что-то сказал тебе?

Он кивнул.

— И что же это было?

— Я не помню.

Не повышая голоса, она потянулась и взяла его за руку.

— Ты уверен, Энди? Или тебе просто не хочется вспоминать?

— Они хотели, чтобы я забыл про все. Раз это был только сон…