Молчаливая роза

Ей не хотелось подталкивать его, но второго такого шанса могло и не представиться.

— Я сама видела точно такой же сон. — У него были ледяные пальцы… — И все люди говорили мне то же самое. Велели мне забыть его, но я не могла. Я старалась… очень старалась, но не могла. И до сих пор не могу.

Слезы проступили на голубых глазах Алекса и тихо заструились по его бледным, впалым щекам. Девон почувствовала, что рука ребенка напряглась.

— И я тоже не могу, — прошептал он.

— Ох, Алекс… — Когда Девон придвинулась и обняла мальчика, тонкие детские руки обвили ее шею и ребенок прижался к ней. Он тихо плакал, изо всех сил пытаясь сдержаться. Маленькое тело дрожало от судорог.

— Все хорошо, милый. Все правильно. Может, никому из нас и не надо было ничего забывать. Может быть, это вовсе не сон, а самая что ни на есть правда.

Она ощущала, что мальчик качает головой.

— Это был сон, — пробормотал он, уткнувшись ей в плечо.

— Они не могут знать этого, Алекс. Их там не было. Это можем знать только мы с тобой.

Алекс сделал слабую попытку отстраниться.

— Вы правда так думаете?

— Так могло быть. И я верю, что это было на самом деле.

— Человек в пламени… он говорил, чтобы я остался. — В его голосе звучала жгучая боль и слышалась нота отчаяния. — Вокруг меня все было в огне, а он говорил, чтобы я никуда не уходил. Я плакал… Я ужасно боялся. Дым был такой густой и черный… он начал меня душить.

— А где была твоя тетя Стелл?

— Она лежала на полу и ползла ко мне. А потом она остановилась… Я думал, она задохнулась. — Алекс поднял глаза. — А человек в пламени… он продолжал умолять меня остаться. Я не хотел, но не мог уйти. Пытался, но не мог. А потом упала балка, и… и все. Я проснулся в «скорой помощи». И папа там был… Он плакал. Он никогда-никогда не плачет, но тогда плакал.

Смаргивая жгущие веки слезы, молодая женщина снова обняла малыша.

— Все правильно, Алекс. Иногда взрослые ошибаются. Иногда они не верят тем, кому можно и нужно верить.

Он вытер щеки тыльной стороной ладони.

— Вы верите этому? Правда верите?

— Да, верю.

— Но почему же тогда тетя Стелл ничего не видела? Если я мог видеть его, почему не могла она?

— Точно не знаю, но догадываюсь. Самое главное на свете — это то, во что веришь ты, а не то, что говорят тебе другие, о'кей?

Он кивнул. Худенькое тельце расслабилось.

— Только не говорите папе, что я вам рассказал.

Девон нежно улыбнулась, не обращая внимания на комок в горле.

— Не скажу.

— А завтра опять придете? — Он говорил таким тоном, словно боялся, что этот рассказ может отпугнуть ее.

— Конечно, приду. Мы же должны исправить твой рисунок, чтобы его можно было вставить в рамку и успеть до Рождества.

— Как вы думаете, папа когда-нибудь возьмет меня на яхту? — Только этот быстрый переход от предмета к предмету напомнил ей, что Алекс еще совсем маленький.

Девон думала о том, что когда-то Джонатан очень любил плавать под парусом, думала о прикованном к креслу Алексе и пыталась сообразить, рискнет ли Джонатан взять ребенка на морскую прогулку. Сможет ли он понять, что иногда стоит рискнуть? Она постаралась, чтобы голос ее звучал легко и непринужденно.

— Думаю, возьмет, если ты скажешь ему, что очень хочешь этого.

Алекс надолго задумался.

— Может, я и попрошу его… после того, как подарю ему картинку. — Но видно было, что он не слишком верит в такую возможность. Не больше, чем она сама.

— Хорошая мысль. — Девон оглядела больничную палату. Две узких кровати, застеленных яркими пледами, плиссированные шторы на окнах, плакаты с самолетами, которые Алекс приколол к стенам… Как бы ни пытались врачи сделать комнату веселее, было видно, что здесь живет одинокий ребенок. Его мать умерла, а отцу не позволяли слишком часто навещать сына. То, что ему нравился сосед по палате, что сестры были дружелюбны, а персонал заботлив, не меняло дела. Ничто не могло заменить мальчику дом.

— Знаешь, Энди, я думаю, пора тебе называть меня Девон. Как ты на это смотришь?

Он смущенно улыбнулся.

— Это будет здорово… Девон.

— Обещаешь поработать над рисунками?

— Обещаю.

— Отлично. Тогда до завтра. — Она не была уверена, что имеет право снова обнять мальчика, но он был таким маленьким, а кресло таким огромным, что сопротивляться этому желанию было невозможно. Как ни странно, Алекс тоже обнял ее.

— Пока, — сказал он.

Слезы опять заблестели в ее глазах, и Девон поспешила отвернуться, чтобы мальчик ничего не заметил.

Всю обратную дорогу она кипела от злости при мысли о том, что довелось испытать этому ребенку. Почему взрослые всегда так логичны, так чертовски рациональны? Интересно, как бы она сама вела себя на их месте, если бы не испытала это на своей шкуре… Хотя, наверно, и большинству детей было бы легче считать, что человек в пламени — это всего лишь страшный сон. Учитывая травму, которую перенес Алекс, неудивительно, что доктора сочли его рассказ галлюцинацией. А что еще им оставалось?

Такси подъехало к дому Девон, и не успела она войти в квартиру, как зазвонил телефон. Это был Джонатан. Он хотел видеть ее и на этот раз не желал слышать никаких отговорок.

— Мы же хотели сегодня поработать вместе.