Молчаливая роза

— Я вовсе не собиралась причинить ему вред. Да и не смогла бы сделать ничего подобного.

Он только фыркнул.

— Да ты на что угодно готова, лишь бы раскопать жареные факты для своей паршивой книжонки!

— Это неправда.

— Правда, правда! Ты чуть не с кулаками набрасывалась на каждого, кто пытался уговорить тебя помолчать. Ты называла меня безжалостным — тут его рот скривился в желчной улыбке, — а сама… Нет, радость моя, отныне между нами все кончено.

Видя в его глазах холодное бешенство, Девон поняла, что надежды нет.

— Я уже говорила, это не так. Я только хотела поговорить с ним. Я знала, что ты никогда не согласишься на это. Я… я должна была что-то сделать.

Сильные смуглые руки схватили ее за плечи и прижали к стене.

— Если бы ты была мужчиной, я не оставил бы на тебе живого места.

Девон судорожно проглотила слюну.

— Но я не мужчина. Я женщина.

Стальные глаза Джонатана смерили ее суровым взглядом. Этот ледяной взгляд был полон презрения. Презрения… и чего-то еще.

— Да уж… Этого у тебя не отнимешь. Потому-то я и оказался таким дураком!

Девон задохнулась, ощутив на своих губах жадные, злые, жестокие губы. Он хотел причинить ей боль, наказать ее. Девон пыталась вырваться, но Стаффорд сжал ее лицо обеими ладонями, закинул его назад, крепко прижался к девушке и вонзил ей в губы язык. Она ощущала каждый его напряженный мускул, каждое сухожилие и все же чувствовала, что руки Стаффорда не причиняют ей боли. Несмотря ни на что, они оставались нежными. Позабыв обо всем на свете, Девон начала страстно отвечать на его поцелуи.

Хватка Джонатана оставалась крепкой, но неуловимо изменилась: в ней появилось что-то неотступное, неотвратимо властное. Девушка ощущала влажное тепло его губ, жадные удары горячего языка и отвечала ему с той же жадностью. В висках стучала кровь, сердце колотилось так неистово, что готово было разорваться, в венах бурлило пламя страсти.

Пальцы Джонатана оставили лицо Девон, обхватили ее затылок и впились в волосы. Он целовал ее нежно и обдуманно, чувственно покусывал губы и глубоко просовывал язык. В его прикосновениях ощущалась настойчивость и спокойная безнадежность. Девон отвечала на его ласки, понимая, что по-другому он вести себя не может. В этот миг то, что стояло между ними, не имело значения: велась психическая атака на ее чувства, торжествовала невероятная по накалу физическая тяга. Джонатан длил и длил поцелуй, и Девон не выдержала: она закинула руки ему на шею, тесно прижалась к мускулистой груди и толстой, пульсирующей крайней плоти, недвусмысленно говорившей о том, что сейчас произойдет.

— Джонатан… — прошептала она, когда Стаффорд принялся, не отрывая губ, спускаться от шеи к ложбинке между грудями. Его пальцы недолго повозились с пуговицами ее жилета, раздвинули полы, скользнули в чашки черного кружевного лифчика и принялись тискать груди и массировать тугие маленькие соски, пока Девон не застонала.

— Я хочу тебя, — хрипло прошептал он. — О Боже, как я хочу тебя…

В ответ Девон прижала к себе его голову и долго, страстно поцеловала в губы. Она ощущала, как его руки двинулись вниз, задрали юбку и начали ласкать ее бедра. Эти руки застыли только на мгновение — когда Джонатан нащупал пояс с чулками и крошечные черные трусики-«бикини». Затем он издал низкий горловой звук и спустил этот фиговый листок с ее бедер. Трусики соскользнули на пол, и Девон перешагнула через них. Джонатан раздвинул ей ноги, провел руками по ляжкам, положил ладонь на промежность, а затем его палец скользнул внутрь.

— Как горячо. Как тесно и мокро…

Девон застонала.

— Нравится, нет?

— Да… — прошептала она, не в силах остановиться, да и не желая этого.

— А так? — Он ввел второй палец и стал поглаживать крошечный бутон между бедрами.

— Да, ох, да…

Девон услышала, как со скрежетом скользнула вниз молния; затем Джонатан поднял девушку, заставил обхватить ногами его бедра и глубоко проник в нее.

— О Боже… — Белое пламя пронзило ее тело. Большие руки Джонатана сжимали ее ягодицы, раз за разом поднимали их, а затем резко опускали, насаживая на жесткое древко. Голова Девон запрокинулась, волосы рассыпались по плечам, а Джонатан все вонзался и вонзался в нее, пока оба не дошли до неистовства. Лишь когда женщина поняла, что Джонатан вот-вот кончит, а вместе с ним и она сама, Стаффорд остановился. Он по-прежнему держал себя в руках.

— Обними меня за шею, — приказал мужчина. Когда Девон повиновалась, он понес ее и посадил на маленький антикварный столик. Все еще не выходя наружу, обвитый ее широко разведенными ногами, Стаффорд снял с Девон черный жакет и кружевной лифчик. Сильные смуглые руки сжали ее груди. Все его высокое, сильное тело двигалось в такт с пальцами, ласкавшими ее соски. Девон едва не зарыдала от блаженства: Она выгнула спину и впилась ногтями в его плечи, но Джонатан не обратил на это никакого внимания.

— Вот как могло бы быть у нас с тобой, — мстительно прошептал он. — И даже еще лучше.

Эти слова причинили Девон острую боль, но новый приступ страсти, наслаждения и все возраставшего желания заставил ее забыть обо всем на свете.