Молчаливая роза

И в эту скорбную минуту Джонатан вдруг понял, что завидует тетке. Жизнь Стелл была богатой и полной. Тетка любила ее, радовалась каждому прожитому дню, каждому мигу и наслаждалась ею до последнего вздоха.

Как это делает Девон. Мог ли он то же самое сказать о себе?

— Папа…

Джонатан наклонился к Алексу, чтобы лучше слышать его шепот.

— Что, сынок?

— Посмотри. — Мальчик указал на маленький, занесенный снегом бугорок под облетевшим кленом. — Папа, там мисс Джеймс…

От звука ее имени сжалось сердце. Он перестал дышать.

— Папа, она плачет. Она тоже жалеет тетю Стелл.

Хотя Девон стояла довольно далеко, он разглядел белый платок, то и дело поднимавшийся к глазам и резко контрастировавший с ее черным шерстяным костюмом, широкополой черной шляпой и длинным черным пальто, развевавшимся на ветру. Она не отрываясь смотрела на гроб, и лицо ее не уступало белизной ни платку, ни лежавшему у ее ног снегу. Девон выглядела такой же одинокой, такой же несчастной, как и он сам, оставшийся без нее.

— Папа, мне ее жалко. Ей не с кем сидеть.

Джонатан снова оглянулся на вершину холма. Нет, она не должна была стоять там одна. Это как-то не по-людски. Девон всегда была одинока; неужели и на похоронах ее должна ожидать та же участь? Он разыскал взглядом ее лицо, увидел на нем жестокую боль, увидел страдание, и его сердце отчаянно забилось. Она казалась хрупкой, беззащитной и в то же время гордой, как королева. Как свергнутая королева, нуждающаяся в рыцарях для собственной защиты. И в замке, куда можно было бы вернуться.

А она стояла там одна, как чужая. Всегда и всем чужая. И тут у него похолодело внутри. Она не должна быть одна. Только не сейчас, только не здесь! Пусть она сойдет с холма и присоединится к остальным. Она тоже принадлежит к его семье.

Эта мысль ударила в него, как порыв ветра, ударила так сильно, что закружилась голова. Открытие ошеломило его, превратило в соляной столп. Но через миг Джонатан стряхнул с себя оцепенение. Девон принадлежит к его семье, потому что является ее частью. Каким-то непонятным способом она заслужила это место, и теперь оно принадлежало ей так же бесповоротно, как Алексу или Мэдди. Как Стивену и племянникам. Как это случилось, не имело значения. Родные часто ссорятся между собой, но не отворачиваются друг от друга. Ты не можешь их разлюбить. Несмотря ни на что.

И тут он понял, что любит Девон.

Священник начал читать панегирик покойной, рассказывая о ее доброте и веселом нраве — дарах, которыми тетя Стелл так щедро делилась с окружающими. Джонатан поднялся с места, и шокированный священник умолк, недоуменно подняв бровь.

— Извините, мне нужна всего одна минута, — сказал ему Джонатан. — Буду весьма признателен, если вы чуть-чуть подождете.

В толпе поднялся ропот, но Джонатана это ничуть не смутило. Жребий был брошен. Никогда в жизни Стаффорд не чувствовал себя более уверенно.

Девон стояла на холме, глядя на свежевырытую могилу. Сюда едва доносились слова священника; они вязли в окружавшей гроб толпе. И вдруг она поняла, что толстенький человечек умолк. Джонатан встал с места и сказал ему что-то, чего она не расслышала. Когда священник кивнул, Стаффорд вышел в проход и двинулся в ее сторону. Девон услышала поднявшийся вокруг гул и тревожно переступила с ноги на ногу. Ее охватило дурное предчувствие.

Неужели он так сердится, что устроит сцену, поднимется на холм и попросит ее уйти отсюда? Девон побледнела, все поплыло у нее перед глазами. О Боже… Когда же она увидела, что Джонатан идет навстречу, смотря прямо на нее, то побелела как полотно. Он ежился от холода, воротник его пальто был поднят, скрывая рот и подбородок. Она толком не видела его лица, но каждый длинный, целеустремленный шаг Джонатана говорил о том, что предчувствие ее не обманывает.

Господи спаси и помилуй… Джонатан, пожалуйста, не надо… Ей хотелось повернуться и удариться в бегство, хотелось исчезнуть, раствориться в морозном воздухе, как дым из каминной трубы стоявшего напротив дома. Но она приросла к месту. Оставалось только обернуться к нему лицом, не обращая внимания на то, что на нее глазеют, все смотрят в ее сторону, кое-кто шепчется, а иные показывают на нее пальцем. Она закрыла глаза и приказала губам не дрожать и коленям не подгибаться.

Джонатан был почти рядом. Еще несколько движений длинных ног, и он окажется на вершине холма. Она знала, что сейчас произойдет, хотя Стаффорд еще не сказал ни слова. Кровь бросилась ей в лицо. Нет, такого унижения она не вынесет! И все же она не могла оторвать от него глаз. Высокий, какой высокий… Чистая смуглая кожа, густые черные брови над глазами столь неотразимыми, что он мог бы согреть ее одним взглядом. Почувствует ли она что-нибудь подобное, оставшись без него? Сумеет ли заполнить страшную, сосущую пустоту, которую он оставил в ее сердце?

Он остановился напротив, но не открыл рта. Девон не могла понять странного выражения его глаз.

— Я… Я должна была прийти, Джонатан. Пожалуйста, не сердись. — Слезы щипали глаза, и она не знала, долго ли продержится. Девон не могла вынести этот холодный, выжидающий взгляд.