Молчаливый слуга (СИ)

— Ничего себе! Вот это преображение.

— Сойдет?

Девушка покрутилась перед ним так, словно на ней было бальное платье. И эта привычка хорошиться вызывала усмешку у друга.

— Возможно, — с сомнением произнес Эрик, поморщившись от крепкого запаха навоза. — Если будешь молчать и перестанешь кружиться, придерживая камзол. Что с твоими волосами? Они похожи на паклю!

Джейн поправила очки.

— Я их просто расчесала! Идем, ты должен проводить меня до поместья!

— Стой, подожди!

Эрик схватил Джейн за руку и вложил ей в ладонь кошель с деньгами.

— Обещай, что будешь писать! — сказал он, смотря девушке в глаза.

Джейн сжала монеты. Так происходило каждый раз, когда Эрик уезжал. Он писал ей, но она не могла ответить. Каждый лист в письме при пересылке оплачивался отдельно. А у Джейн денег вовсе не водилось. Работай она горничной или хотя бы прачкой, у нее было бы небольшое жалование. Однако ее отец считал, что работы в мастерской для нее более чем достаточно. Заработанные средства он распределял сам. Он же покупал Джейн ткани для шитья, один или два отреза в год. Сам служитель привык жить в аскетизме, того же он требовал от дочери. Именно поэтому девушка совсем не имела денег. Эрик перед каждым отъездом давал ей несколько монет и с нетерпением ждал ее ответа. А Джейн выходила рано утром и брела по дороге в поле, около высокой шарообразной ивы она останавливалась и ждала почтальона мальчишку.

— Конечно, я буду писать! Жди писем от Джона Блэка!

— Если он тебя скомпрометирует, я женюсь на тебе! — вдруг серьезно заявил Эрик.

Джейн рассмеялась.

— Господи, Эрик, ты найдешь себе милую добрую девушку, и я с удовольствием погуляю на вашей свадьбе, а потом еще и повожусь с твоими детьми. Не стоит давать обещание чести, если это сделает тебя несчастным.

Эрик потупил взор. Это было лицемерно с его стороны. Три года назад, когда Джейн было семнадцать, за ней принялся ухаживать парень, работающий юристом в адвокатской конторе. Собственно говоря, он был одним из немногих, кто подходил Джейн по росту. Он дарил ей полевые цветы, подавал руку, когда девушка перешагивала лужицу около лавки торговца, провожал взглядом. И она расцвела, ее глаза осветились интересом, новизной чувств. Она мило улыбалась проныре, внимательно слушала его речи.

Сказка длилось недолго. Все закончилось в пятницу вечером перед рождеством. В тот день один из постояльцев гостиницы сильно перепил, и хозяин заведения, поняв, что забулдыга решил отправиться на тот свет, позвал священника для отпущения грехов несчастного. Отец Грегори в этот раз взял с собой дочь. Стоило открыть дверь в таверну, располагающуюся на первом этаже гостиницы, и Джейн услышала знакомый голос.

— Боже, она так убога! Все время улыбается, а вчера еще и очки надела. Лошадь в очках, представьте. Но я быстро избавил себя от созерцания этого ужасного зрелища!

— Это как? — спросил один из смеющихся в компании мужчин.

— Я снял с нее очки и надел на себя. В этот момент мир стал расплывчат, но прекрасен.

— Не забудь надеть очки, когда полезешь в кровать со своей лошадкой!

— Точно! Точно!

Джейн и отец прошли к лестнице. Она видела, как шея отца покрывается красными пятнами.

— Кстати, если я не ошибаюсь, вон твоя рыжая лошадка отбивает каблуками по полу.

Девушка посмотрела в глаза очень симпатичного молодого человека. Они были пьяны и безразличны к ней.

— Господи, да и ладно, кому ж такая тощая кляча нужна.

Вечером отец Грегори сказал, что он не желает слушать, как пьяные мужчины обсуждают ее, и впредь попросил не выходить из дома без его ведома. В городе и окрестностях эта история долго ходила по людям. Дамы прикрывали рот ладошками и, слегка улыбаясь, говорили: «Ах, бедняжка». Мужчины пускали в обиход обидные прозвища.

С тех пор Джейн следовала наставлениям отца. Она практически всегда сидела дома, и ее кожа стала от этого бледной, словно молоко. Девушка ни с кем не общалась. И только Эрик, ее верный друг детства, тайком ходил к ней. Он уже тысячу раз говорил ей, что она очень красива. Джейн лишь смеялась в ответ, воспринимая его слова как остроумную шутку. «Что будет, если я женюсь на ней? Парень ниже своей избранницы?» — думал он. Перед его взором предстала Джейн и он рядом с ней, словно ребенок, но не муж.

 Эрик думал, что девушка страдает из-за подлого поступка, обманутых надежд, однако на самом деле ее чувства никоем образом не были связаны с бездушным повесой. Душу Джейн терзало совсем другое, а именно чувство ее полной несостоятельности в жизни как человека. Во всей этой ситуации, люди и отец видели только ее вину. Ей, как женщине, приписывался порок соблазнения. А Джейн лишь хотела найти в приятном молодом человеке родственную душу, хорошего друга.

— Тогда мы обязательно что-нибудь придумаем, — скромно добавил Эрик.

— Господи, ты говоришь так, как будто я уже прокололась! Все будет хорошо, через месяц я вернусь домой, никто и не заметит моего отсутствия.

Вот впереди показался знакомый дом, и Джейн взглянула на своего друга.

— Ну, прощай!

— Прощай!