Молчание

– Что я говорю, какие часики! Куранты бьют, а ты не слышишь!

– Мам, ты в себе?

– Может, обойдемся без хамства? – повысила голос мать.

– Ты сама подумай, от кого я тебе рожу?

– Например, от Глеба! – не унималась Ирина Эдуардовна. – Вы так хорошо дружили в детстве. Ты вспомни, как вы всегда играли вместе, даже в куклы. Почему бы вам и сейчас не быть…

– С возрастом, мама, – перебила Эма, – мы стали играть в разные игры, и каждый – в свои куклы. Я не в его вкусе, пора бы уже понять.

– А ты похудей и станешь в его, – бодро парировала мать.

– Сейчас тебе точно лучше остановиться, – предостерегла Эма.

– Глеб – великолепная партия, – упрямо продолжала Ирина Эдуардовна.

– Партия. Мама, в каком веке ты живешь?

– Устои и правила во все времена одинаковы. Глеб на самом деле великолепная партия, и я не понимаю, чего ты упрямишься.

– Мама, я тебя умоляю! Почему ты слышишь только себя?!

– Не кричи, у меня абсолютный слух.

– Так услышь меня своим абсолютным слухом! – снова повысила тон Эма.

Она отложила телефон, сделала несколько вдохов-выдохов и с трудом заставила себя продолжить.

– Ты в прошлый раз говорила, что у тебя слабость. Как сейчас себя чувствуешь? – сменила тему Эма.

– Ха! Вспомнила разговор недельной давности. Нормально у меня все, проколола курс витаминов, пропила бады и бегаю, как новенькая. Тебе бы тоже не мешало.

Не желая продолжать и тему бадов, Эма решила, что пора завершать очередной неприятный разговор.

– Ладно, мам, мне надо садиться за…

– Кстати, ты слышала, маткапитал снова подняли? – сообщила Ирина Эдуардовна.

– Нет, – ответила Эма, чувствуя, как дыхание учащается, вытягивая из легких воздух.

– Столько затрат государство несет, а ситуация никак не улучшается, – охая продолжала размышлять Ирина Эдуардовна.

– Ты за государство не переживай, оно сэкономит на другом. На твоей пенсии, к примеру, – заметила Эма.

– Кстати, про пенсии. Вчера по первому сказали, что некий депутат выдвинул инициативное предложение, суть которого в том, что дети должны обеспечивать неработающих родителей.

– Считай, что мы его инициативу уже внедрили, – сказала Эма.

– Не спорю, в этом плане ты у меня молодец. И я это очень ценю. Всем бы такую дочь, которая несколько раз в год отправляет мать на отдых на лучшие курорты. Мне все завидуют, – довольным тоном произнесла Ирина Эдуардовна. – У нас, кстати, опять дожди зарядили. Ты права, неплохо бы сейчас съездить на море, сменить картинку.

«В этом плане я молодец, так значит. Мама, мама, когда ты научишься принимать меня во всех планах. Ты даже не представляешь, как мне все это надоело. Так сильно, что хочется удалить твой номер раз и навсегда», – подумала Эма, ощутив привычный укол вины.

Она задержала дыхание и через несколько секунд почувствовала, как воздух снова заполняет легкие.

– Если хочешь, можем куда-нибудь съездить, – выдавила из себя Эма.

– Как здорово! – воскликнула Ирина Эдуардовна.

– Только ненадолго. У меня сроки горят, а финал никак не идет.

– Как здорово! – повторила Ирина Эдуардовна, не обращая внимания на фразу о финале. – Слушай, а давай на Занзибар? А? Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит, – пропела она. – Помнишь, как ты эту сказку любила в детстве?

Эма поставила телефон на громкую связь и открыла ноутбук.

– Мам, я сейчас на сайте бронирования билетов. В Танзанию лететь десять часов. Может что-то поближе?

– Ты платишь, тебе выбирать, – обиженно произнесла мать.

– Что скажешь о круизе по Европе?

– Можно и круиз, – равнодушно согласилась Ирина Эдуардовна.

– Давай так, неделю на размышления и в субботу созвонимся, – предложила Эма.

– Ладно, – пробурчала мать и, не прощаясь, положила трубку.

Ирина Эдуардовна редко чувствовала границу допустимого в общении с дочерью, считая, что материнская забота и внимание покрывают издержки вмешательства в личную жизнь и порой была абсолютно одержима желанием выдать дочь замуж любой ценой.

Мужем Эмы Ирина Эдуардовна больше всего желала видеть Глеба – такого милого, родного и, как казалось ей, вполне предсказуемого. С ним Эме будет легко и спокойно, искренне считала Ирина Эдуардовна.

Но вот незадача, кроме дружеских чувств ее дочь и Глеба Бабицкого ничего не связывало, но Ирина Эдуардовна неустанно работала в этом направлении.

«Валюш, Эме скоро тридцать пять, а ни детей, ни плетей, – делилась она с мамой Глеба. – Я не я буду, если не выдам ее замуж в этом году. Ты вот мне скажи, у Глеба сейчас есть кто-нибудь?». Валентина Бабицкая тоже мечтала о свадьбе сына. «Александра уже второго родила, а у этого один бизнес на уме, – жаловалась она в ответ, – вот бы нам свести их».

После разговора с Эмой, Ирина Эдуардовна набрала Глеба.

– Глебушка, здравствуй, дорогой!

– Здравствуйте, дорогая Ирина Эдуардовна. Безмерно рад слышать ваш голос. Как поживаете?

– Все хорошо. Как твои дела?

– Тоже все хорошо, спасибо.

– Глебушка, мы с Эмилией планируем отправиться в небольшое путешествие. Ты не составишь нам компанию?