Молчание

– Никаких мирных переговоров не будет! Мы подаем иск против Германа Васильевского. Иск о краже авторских прав на произведение «Предел уязвимости», а также на все реплики романа, все экранизации и другие варианты его незаконного использования.

Эма тоже поднялась с дивана и пошла к выходу.

– Стой! – раздался за ее спиной голос Германа.

Он направлялся в ее сторону так стремительно, что охранник, привыкший к нестандартным ситуациям, едва успел кинуться наперерез.

– Убери свои руки, – кричал ему Герман, срывая петличку. – Эма, подожди!

Она остановилась, повернувшись к нему вполоборота.

– Что ты собираешься делать? – тяжело дыша, спросил ее Герман.

Она смотрела на него равнодушно, не испытывая ни злобы, ни жалости. Поняв, что Эма не уступит, Герман был готов умолять.

– Эма, скажи хоть что-нибудь, – едва слышно произнес он, заискивающе глядя ей в глаза.

– Прежде чем встать на тонкий лед, убедись, что не провалишься, – посоветовала Эма негромко, но в тишине замершего зала ее голос прозвучал отчетливо.

Еще секунда, приглашенные гости поднялись с мест и начали аплодировать.

***

Настоящее время.

Для вечера пятницы в спортивном баре «Beerлога» было немноголюдно. В этот день не было значимых спортивных мероприятий и большая плазма крутила рекламу и старые интервью со знаменитостями. У входа, разглядывая прохожих, курили двое молодых мужчин в одинаковых толстовках. Бросив сигареты, они перешли под козырек, укрывшись от дождя, который бодро забарабанил по асфальту.

Иван и Егор сидели у окна с боковым видом на вход. На широком подоконнике ближе к Егору стояла клетка с искусственным попугаем. Фомин постучал по решетке пальцем и произнес:

– Клиент скорее мертв, чем жив.

Официантка в белой футболке и длинном черном фартуке, за которым пряталась плиссированная юбка мини, поставила на стол орешки. Приняв заказ, она медленно развернулась, дав возможность насладиться контрастом между пуританским лицевым видом и легкомысленным со спины. Но слишком занятые своими мыслями, мужчины не заметили посыла.

Фомин снова постучал фалангой пальца по клетке с попугаем.

– Вань, а как тебе жена сообщила, что уходит? – неожиданно спросил он.

Перспектива воспоминаний о начинающей заживать ране не сильно обрадовала Ивана, но он рассказал, вкратце, без подробностей.

– Прислала отказ от ребенка почтой? – удивился Егор.

Иван кивнул. Официантка принесла поднос, профессионально перенесла на стол его содержимое – две толстостенных кружки пенного, тонкий хрустящий хлеб в плетеной корзинке и, сообщив, что жареный сыр будет скоро готов, плавно удалилась.

– У тебя все нормально? – спросил Иван.

– Нет, – признался Егор, сделав глоток.

Иван тоже выпил и, кинув в рот орешек, произнес:

– Если сегодня попросить меня назвать хотя бы одну причину для женитьбы, я бы только одну и назвал – ребенок. Когда есть ребенок, а вокруг полно женщин – зачем останавливаться на одной. В любом союзе есть шанс быть обманутым. А когда союза нет – обмануть невозможно, потому что свободные отношения редко представляют ценность, иначе они гарантированно перешли бы в другой статус.

– Вань, сколько помню, ты всегда был востребован у баб. Такой голубоглазый мент-интеллектуал, – улыбнулся Егор. – Если честно, я был сильно удивлен, когда ты сорвался из-за этой Илоны в Питер. Тебе словно башку снесло.

– Так и есть, снесло, – согласился Иван. – Другие добивались, заглядывали в глаза и постоянно о чем-то просили. Илона ничего не просила, но ее хотелось защищать и делать для нее абсолютно все.

– Защищать от кого? – усмехнулся Егор.

– От всего, – ответил Иван.

– Вот так мы и проваливаемся в них добровольно, – усмехнувшись, произнес Фомин. – Но, знаешь, спроси меня – постелил бы я себе ту же постель, как говаривала моя тетушка Николина, я бы ответил – да.

Он снова сделал глоток, закусил орешком и спросил:

– А ты помнишь, в какой момент все пошло не так?

– Нет. Илона хорошая актриса. Я ничего не замечал.

– Хреново было потом?

Иван кивнул.

– А сейчас?

– Жить буду. Но если бы остался в Питере – не факт. Неизвестно, чем бы все закончилось. Ты же знаешь, я с крепким алкоголем исключительно на вы. А это был серьезный шанс спиться.

Иван говорил, мысленно удивляясь, что может спокойно делиться тем, что столько времени держал в себе. Сейчас, находясь с другом в полутемной обстановке бара, он неожиданно почувствовал, что будет еще в его жизни повод для радости и беззаботности. Такой простой и понятной, когда на душе покойно и можно дышать полной грудью, не стянутой болью.

– Спасибо тебе, Егор, за спасительный перевод.

– Да не за что. Но как ты понял, здесь времени на раскачку не будет. Включаться надо сразу.

– То, что мне сейчас нужно.

– Что там, кстати, в этой деревне Гора – ложная тревога? – спросил Егор.

– Пока все сходится на том, что Макеев утонул.

– Помочь не могли?

– У жены мотива вроде нет. Хотя, непонятные моменты есть в этой истории.

– Какие?