Молчание девчат

Сюрпризики

У меня есть знакомая, назовём её Маруся: прекрасная женщина, красавица, душа компании, заводила, хохотушка. Хлебосольная, мастерица на все руки, а песни поёт… Коня на скаку, в горящую избу, и так далее.

Я беру её с собой на рынок — вернее, она сама напрашивается, хлебом не корми. У неё, например, талант сторговать хорошее мясо или рыбу, а то мне вечно подсовывают дрянь. Или в магазине — если предстоит выяснение отношений при возврате некачественной вещи. У Маруси прямо глаз загорается в предвкушении борьбы за справедливость и за права потребителей.

Она никогда не ругается, не скандалит, не повышает голоса. Вздохнёт — и тщательно, вдумчиво, многозначительно, не спеша начинает поддёргивать и закатывать рукава.

Делает это как перед трудоёмкой, но необходимой работой — чтобы не запачкаться. Этого достаточно, чтобы чирикающие продавцы сбились в кучку и притихли. Они сразу чувствуют в Марусе достойного соперника.

Видимо, в процессе борьбы за справедливость она подпитывает себя энергией. Румянеет, хорошеет, молодеет, расцветает на глазах. Помните, в фильме «Вокзал для двоих»: «Ну, наглая, а? В магазине тебя оскорбляют, придёшь на рынок отдохнуть…»?

Раскатывая рукава обратно, Маруся удовлетворённо замечает:

— В следующий раз проблемы будут — снова меня зови.

Я-то совершенно не умею ставить себя с людьми, от которых завишу. Например, с домработницами: их я иногда приглашаю сделать генеральную уборку. Большой дом давно стал обузой, но продать рука не поднимается.

Раньше приходила тётя Маша. Я уезжала по делам, а её оставляла на целый день. По приезде меня встречал смущённый, притихший дом. Он стоял, как бы потупившись, ошеломлённый непривычным, идеальным порядком.

Сиял промытыми глазами окон, парил, дышал свежестью, девственной чистотой, невинностью. Он не верил в собственную красоту, как Золушка перед балом, как преображённая свадебным нарядом дурнушка. В солнечном или электрическом свете безупречно блистало и переливалось, радовало глаз всё: от кастрюли до плинтуса, от лестничной ступеньки до висюльки в люстре.

Тётя Маша уехала к дочери в другой город. Сейчас я сама обречена бороться с пылью и грязью. Потому что тётя Маша меня избаловала и развратила. Я сравниваю приходящих женщин с тётей Машей, далеко не в их пользу.

И понимаю: настоящая, родная домработница — это находка, редчайший талант. Штучный товар. Сердце дома. Бриллиант чистой воды. Член семьи.

Какой дурак сказал, что незаменимых людей не бывает?!

Прошу подругу поделиться своей домработницей, «на разочек». Куда там. Вцепилась мёртвой хваткой. Молчит как партизанка. А ну перехвачу, переманю?! Подруга, называется. С другой стороны, как можно делиться членом семьи?

Женщины, которые откликаются на объявления или бывают присланы клининговой фирмой, у них свой прайс. 1кв. метр — 100 руб. Или 150.

Увы, это женщины по вызову. Дневные бабочки. Путаны в кружевных фартучках, крутящиеся вокруг шеста… То есть вокруг швабры. Им надо быстренько отбарабанить постылую обязательную программу и бежать к следующему клиенту.

Имитируя уборку, с грохотом двигают кресла, столики, кашпо с цветами. (О Боже, опять царапины на полу!). Не жалея льют средство для мытья полов: потом три дня не выветришь. Щёткой энергично размазывают лужу посередине комнаты, чтобы пахло сыростью.

Пара таких уборок — и между половиц в утеплителе вырастет плесень. В ковре после сухой чистки скрипят крошки «ваниша». Какая там душа.

— Вы меня извините, но вот тут у вас грязь. И тут, — несмело разоблачаю я ретивую уборщицу. Поднимаю с «чистого» пола вынесенные сквозняком пушистые комки кошачьей шерсти. Провожу пальцем между рёбрами паровой батареи — черно.

Поджимание губ, хмыканье, полупрезрительная улыбка, невнятное бурчание под нос.

— Вы что-то сказали?

— Бу-бу-бу. Языком, что ли, ей пол вылизывать.

— Что, что?

— Ничего, это я так.

Нет, распустила, испортила, изнежила, изварлыжила меня тётя Маша. Лучшее — враг хорошего.

…Ширк-ширк сухой тряпкой — нетерпеливо, с заметным раздражением. Пританцовывают, гарцуют как лошади (на следующей точке вызова клиент заждался):

— Ну, теперь чисто?!

Я вынимаю купюры. Мне хочется, чтобы это чужеродное существо быстрее покинуло стены дома. Легче самой переделать огрехи.

Я не могу с видом фурии ходить по пятам, уперев руки в боки и тыкая пальцем:

— Вот здесь тряпочкой извольте пройти. И здесь.

Стыдно, ведь мы взрослые люди, а приходится отчитывать, как нашкодившую школьницу.

Ау, тётя Маша, где ты?!

Кролики и удавы

Итак, я не умею ставить себя с людьми, от которых завишу. Со строителями, сантехниками, электриками, землекопами, автослесарями.

Хотя вообще-то это они зависят от меня. Они заинтересованы, чтобы сделать всё, без сучка и задоринки. Это я нанимаю их, чтобы починить сантехнику, холодильник, электрокотёл, крышу. Провести земляные работы.

По правилам игры, я должна задавать тон и ставить условия. Но почему снова и снова чувствую себя перед ними как кролик пред удавом?!