Молчание ягнят

Новый микроавтобус службы наружного наблюдения был весьма комфортабельным, поскольку предназначался для длительного пребывания в засаде. Старлинг и Мэпп уселись в огромные глубокие кресла в задней части салона. Крофорд уехал на своей машине, так что Джефф вел автобус с несколько большей скоростью, чем в его присутствии. Они мчались в Квонтико.

Старлинг сидела, закрыв глаза. Через пару километров Мэпп хлопнула ее по колену. Она уже открыла две бутылки кока-колы. Одну из них протянула Старлинг и тут же достала из сумки двухсотграммовую фляжку «Джек Дэниэлс».

Они отпили по глотку кока-колы прямо из горлышка и добавили в бутылки немного виски. Потом взболтали содержимое, заткнув горлышко большим пальцем, и пустили струю пены в рот.

– А-а-ах, хорошо! – сказала Старлинг.

– Не вздумайте это там пролить! – предупредил Джефф.

– Не волнуйся, Джефф, – сказала Мэпп. Затем тихонько сообщила Старлинг: – Ты бы видела, как он трясся, пока ждал меня возле винного магазина! Как будто я подошла к уличному торговцу наркотиками.

Виски понемногу начало действовать. Старлинг расслабилась и поглубже уселась в кресле. Только тогда Мэпп наконец спросила:

– Ну как ты, Старлинг?

– Сама еще толком не пойму.

– Тебе еще придется туда возвращаться?

– Может быть. На день, через неделю. Но надеюсь, обойдется и без этого. Сам Генеральный прокурор прилетел туда из Колумбуса. Сейчас работает вместе с полицией Бельведера. А я показаний надавалась по самое «здрасти».

– У меня для тебя две хорошие новости. Сенатор Мартин вчера вечером мне телефон оборвала. Из Бетесды. Ты знаешь, что они сразу отправили Кэтрин в Бетесду[67], в военно-морской госпиталь? Она, в общем-то, легко отделалась. Физического ущерба он ей не причинил. Психологически, конечно, она еще в шоке, так что доктора пока ничего определенного не говорят. Сказали, что понаблюдают за ней некоторое время. Об Академии можешь не беспокоиться. Крофорд и Бригем уже все уладили. Никто тебя никуда не вызывает, никаких объяснительных, ничего. Крендлер затребовал свой рапорт назад. У этих людей вместо сердца табель о рангах! Спуску тебе все равно не дадут. Правда, на экзамен по Четвертой поправке завтра можешь не являться. Его тебе перенесли на понедельник. После него будешь сдавать физподготовку. Так что субботу и воскресенье нам придется попотеть над учебниками.

Они прикончили виски на подходе к Квонтико и уничтожили улики – засунули пустую фляжку в мусорный бак на обочине шоссе.

– А еще звонил Пилчер. Доктор Пилчер из Смитсоновского института. Три раза звонил! И заставил меня дать слово, что я непременно тебе об этом сообщу!

– Он на самом деле никакой не доктор.

– Думаешь, у тебя с ним что-нибудь получится?

– Может быть. Сама пока не знаю.

– Он забавный парень, очень забавный. Я теперь поняла, что самое главное в мужчинах. Они должны быть забавны. Это, конечно, после денег и покладистости!

– Ага. И манеры еще. Не забывай о манерах.

– Точно. Манеры – первое дело! Самое главное – чтоб этот сукин сын умел себя вести!

Из душа Старлинг вышла пошатываясь и сразу рухнула в постель.

Мэпп, дождавшись, когда дыхание Старлинг стало ровным и спокойным, погасила свет. Во сне Старлинг несколько раз вздрагивала, ее щека дергалась, а один раз она вдруг, не просыпаясь, широко раскрыла глаза.

Мэпп проснулась незадолго до рассвета и почувствовала, что, кроме нее, в комнате никого нет. Она включила свет. Постель Старлинг была пуста. Мешков для грязного белья тоже не было. Мэпп сразу поняла, где ее следует искать.

Она нашла Старлинг в теплой прачечной. Та спала под ровный шум стиральной машины. В комнате пахло стиральным порошком, мылом и отбеливателем для белья. И хотя курс психологии проходила Старлинг, а Мэпп занималась только юриспруденцией, именно Мэпп помнила, что ритмичный гул стиральной машины напоминает биение сердца, а переливание воды в патрубках похоже на те звуки, которые слышит еще не родившийся ребенок. Наше последнее воспоминание о покое.

58

Джек Крофорд проснулся рано. Он в эту ночь спал на диване в кабинете. По всему дому разносился храп приехавших на похороны родственников. В последние свободные минуты, пока на него еще не обрушились многочисленные дневные заботы, он опять вспомнил Беллу. Не то, как она умирала, а то, что сказала ему, когда в последний раз пришла в сознание. «Что там делается у нас во дворе?» – спросила она тогда. Ее взор был чист и покоен.

Он взял корзинку с птичьим кормом и прямо в халате вышел во двор – кормить птиц, как и обещал ей. Оставив родственникам записку, он тихонько выбрался из дома еще до восхода солнца. Крофорд всегда неплохо ладил с родственниками Беллы, и сейчас ему очень помогал шум, которым они наполнили весь дом. Но все же он был рад, что наконец может уехать на службу, в Квонтико.