Молчание ягнят

– Да, Старлинг, Барроузу звонил этот малый из Смитсоновского института. Этот, как его, Пилчер. Просил передать вам, что они почти закончили с куколкой. Я вас попрошу написать об этом отчет по форме 302 и направить его в архив. Это вы нашли куколку, и я хочу, чтобы это было отмечено в документах. Хорошо?

Старлинг чувствовала себя как выжатый лимон.

– Хорошо, – сказала она.

– Оставьте свою машину в гараже. Джефф отвезет вас в Квонтико, когда вы с этим закончите.

Уже на крыльце она посмотрела в сторону освещенных и занавешенных окон левого крыла дома, где дежурила медсестра, и обернулась к Крофорду:

– Я все время думаю о вас обоих, мистер Крофорд…

– Спасибо, Старлинг, – откликнулся он.

40

Офицер Старлинг, доктор Пилчер ждет вас в инсектарии. Я провожу вас, – сообщил ей охранник.

Чтобы попасть в инсектарий со стороны Конститьюшн-авеню, надо было подняться на лифте, миновать этажом выше гигантское чучело слона и пройти через огромный зал, посвященный изучению человека.

Первое, что здесь бросалось в глаза, – застекленные ряды бесконечных полок с черепами, представляющими развитие человечества от Рождества Христова.

Старлинг и охранник двигались по тускло освещенному помещению, населенному фигурками, которые демонстрировали эволюцию и многообразие рода человеческого. Здесь же были выставлены экспонаты, рассказывающие о старинных обрядах и культах: татуированная кожа остановленные в росте ступни, трансформация зубов, чудеса хирургии инков, мумии.

– Вильгельма фон Элленбогена видели? – спросил охранник, осветив фонариком одну из витрин.

– Не припоминаю, – ответила Старлинг, не замедляя шаг.

– Приходите в другой раз, когда музей будет открыт. Рассмотрите хорошенько при свете. Его в XVIII веке в Филадельфии похоронили, так? А потом грунтовыми водами залило, так он в мыло превратился.

Инсектарий оказался большой комнатой, слабо освещенной и наполненной чириканьем и жужжанием. Вся она была заставлена клетками и ящиками с насекомыми. Днем здесь толпами ходили посетители, прежде всего дети. А сейчас, в сумерках, насекомые были предоставлены самим себе. Некоторые клетки были освещены красным светом. По углам комнаты таким же красным горели индикаторы аварийных выходов.

– Доктор Пилчер! – позвал охранник.

– Я здесь, – отозвался голос из глубины комнаты, и там появился луч фонаря, направленный вверх, как маяк.

– Вы сами проводите эту даму, когда закончите?

– Да, конечно. Благодарю вас.

Старлинг достала из сумки свой собственный фонарик и обнаружила, что он был все время включен и батарейка села. Вспыхнув от злости, она поняла, что устала, и заставила себя подавить гнев.

– Здравствуйте, офицер Старлинг.

– Здравствуйте, доктор Пилчер.

– Вы меня, может, еще профессором назовете?

– А вы разве профессор?

– Нет, и не доктор. Но все равно я рад вас видеть. Жучков посмотрим?

– Конечно. А где доктор Роден?

– Он работал двое суток подряд, со щетинками разбирался. Собственно, ему мы и обязаны нашими успехами. Но теперь он совсем выдохся. Вы внимательно рассмотрели эту куколку до того, как мы начали над ней работать?

– Нет.

– Она была довольно сильно повреждена.

– Но вы все же поняли, что это такое?

– Да. Только что. – Он остановился у одной из клеток. – Прежде всего позвольте вам показать бабочку, похожую на тех, что выходят из таких куколок, какую вы нам принесли в понедельник. Это, правда не совсем то же самое, что у вас, но из того же семейства – совка – Луч фонаря нащупал в клетке крупную, отливающую синим блестящую бабочку. Она сидела на прутике, сложив крылья. Пилчер подул на нее, и тут же на ее спине появился лик совы: бабочка распахнула крылья. На них смотрели глаза ночной хищницы – последнее, что видит перед смертью обреченная крыса – Это Caligo beltrao, достаточно широко распространенный вид. Но с образцом из Клауса дело будет покруче. Пойдемте.

В конце комнаты в нише был установлен большой ящик с решеткой перед ним – чтобы дети не могли достать руками. На ящик был наброшен матерчатый чехол. Рядом гудел увлажнитель воздуха.

– Мы их держим под стеклом, чтобы посетители не совали туда пальцы, – эта бабочка может напасть. И влагу она любит, а стекло помогает ее сохранить.

Пилчер поднял клетку за ручки и придвинул ее поближе. Снял чехол и включил маленькую лампочку рядом.

– Это бабочка Мертвая голова, – сказал он. – Мы ее специально держим под чехлом: надеемся, что она яйца отложит.

Своим видом бабочка внушала очарование и страх. Ее огромные коричнево-черные крылья были сложены словно плащ. На широкой мохнатой спинке четко выделялся знак, наполнявший людей страхом, когда они беспечно сталкивались с ним в своих рукотворных садах. Овальный череп. Мертвое лицо. Сверлящий взгляд черных глазниц в тонком обрамлении скульных дуг.

– Acherontia styx, – сказал Пилчер. – Названа по имени двух рек в аду. Этот, за которым вы охотитесь, он тоже бросает тела в реки, так ведь?

– Да, – ответила Старлинг. – Это редкая бабочка?

– В этих краях – да. Здесь ее вообще в естественных условиях не встретишь.