Молчание (ЛП)

Кошмар не совсем подходящее слово по отношению к женщине, сидящей на том, что было, по мнению Эммы, троном. Ничто в ней не напоминало монстров, которые жили по ту сторону снов. Она была не так красива, как Эми, но она была поразительна, как не была Эми, по крайней мере, пока. На ней было платье, которое напомнило Эмме картины времен Елизаветы I. Ее волосы были светлыми, не золотыми и не платиновыми, но ближе к последнему, и сколоты таким образом, что ничего не выскальзывало – ни прядь, ни локон.

Она носила тонкую диадему чуть выше линии ее волос, в которой был единственный сапфир; он оттенял ее глаза удивительно синего цвета.

Ее губы, как показалось Эмме, были неестественно красные; это единственное, что старило ее.

Или скорее, это было единственное, что указывало на это, потому что никто, кто не был стар, не использовал такой цвет. Но что-то в этой женщине излучало возраст. Ничто в этой женщине не говорило о дружелюбии. Даже когда она улыбнулась. Особенно тогда.

А она улыбнулась, приподняв левый уголок губ, когда посмотрела на Эрика. Эмма видела только его спину, но все его тело напряглось.

– Вот так встреча, Эрик. Могу я предположить, видя столь неожиданно приятную компанию, что Меррик мертв?

Чейз не сказал ничего. Он произнес это очень громко. Ничего Эрика было тише.

– Я подумала, что вы могли бы сделать видимость, – добавила женщина, когда стало ясно, что никто больше ничего не скажет. – И вот ты здесь. И ты взял с собой домашних животных. – Ее улыбка стала шире. – Если вас здесь двое, ситуация должна быть действительно катастрофичной. Ты редко охотишься в эти дни. – Улыбка сползла с ее лица. – Но ты собираешься играть в ваши игры, не так ли? Опыт ничему тебя не учит. Ты должен остановиться, Эрик. Ты должен закончить эту игру. Что ты можешь сделать, в конце концов, чего не делал, увеличить мою власть?

Он ничего не сказал.

– Что ты можешь сделать вообще? – Она подняла руку; она засверкала в свете шаров за ее спиной. – Вернись ко мне. Вернись.

Все остальное – пыль и иллюзия. – Выражение ее лица изменилось, пока она говорила, ее глаза немного округлились, когда она наклонилась вперед на стуле. Ее голос смягчился, потеряв хрупкость, заставлявшую его казаться слишком холодным.

Эрик стоял неподвижно долгое тихое мгновение, а затем отвернулся.

Эмма увидела выражение его лица, и глаза ее расширились, рот открылся. Но слова не шли; она была, как немая, в ее понимании, как и он. Она бы подошла к нему, она бы вытащила его, но он четко сказал ей оставаться на месте, и это лучшее, что она могла сделать.

Но это было тяжело.

– Эрик, – позвала женщина.

Он не вернулся.

– Эрик.

Эти прекрасные глаза сузились; эти красные, полные губы закрылись.

Руки, которые были подняты почти в молящем движении, снова упали на подлокотник, и даже на таком расстоянии, Эмма видела, как пальцы обеих рук резко рельефно выделились.

– Чейз, – тихо сказал Эрик, стоя спиной к зеркалу. – Давай.

Чейз, однако, уставился на женщину. Он не стоял спиной к Эмме, и если Эмма когда-либо нуждалась в каком-либо доказательстве, что Эрик и Чейз были двумя полностью различными людьми, то они были здесь. Его лицо было столь же белым, как и у женщины. Белым от гнева.

Он сделал один шаг, всего один, и Эрик развернулся и поймал поднятый кулак, прежде чем Чейз смог опустить его на зеркало.

– Чейз.

Рука Чейза тряслась, и рука Эрика затряслась тоже, тогда, как женщина наблюдала за ними, ее злости не уменьшала улыбка, играющая на ее губах. Плотоядная злая улыбка стала шире и Эмма не могла больше смотреть на то, что происходило с Эриком и Чейзом.

Держа ноги на ковре и вцепившись в стену, она наклонилась в комнату и потянулась к выключателю, ее рука шарила по стене, пока не нащупала знакомые переключатели ниже пальцев, она выключила их и ночь спустилась сквозь купол.

Через несколько мгновений тишины, Эмма сказала.

– Безопасно ли будет снова включить свет?

– Более-менее.

– Я предпочла бы более, если тебе все равно. – Она подождала еще минуту, и затем повернула выключатель обратно. Чейз и Эрик больше не боролись, чтобы помешать Чейзу ударить кулаком в зеркало.

Лучше, зеркало теперь отражало их. Она ждала, наблюдая, как они смотрят друг на друга.

Кто она была? Эмма хотела спросить, но учитывая напряженные выражения их лиц, не смогла. Если бы это была Эллисон – или Майкл – это были бы первые слова, которые она произнесла, и они прозвучали бы сердито, как бы защищая. Но Эрик и Чейз не были друзьями десятилетия; она не была знала как они воспримут их – но она могла предположить. Плохо.

– Ребята.

Оба повернулись и посмотрели на нее.

– Она – то, что вы искали?

– Она не то, что я искал, – ответил Чейз.

– Это означает, что мы продолжаем поиски?

Эрик кивнул.

– Я не уверен, что мы найдем что-либо еще, – добавил он, – но мы должны убедиться.

Он был не прав. Он был недоволен этим, но он был не прав.

И так случилось, что человеком, который доказал, что он был неправ, оказался не Чейз. Это была Эмма. Эмма знала дом вполне прилично; трудно не знать дом, в котором играешь в прятки с начальных классов.