Молчание мертвых

Ее трясло от холода, но она не спешила уходить, надеясь, что холод приведет ее в чувство, встряхнет, напомнит, что Кеннеди нельзя доверять, что ему не было, нет и никогда не будет до нее никакого дела. Его божеством была Рэйлин, а они с ней такие разные. К тому же в ней до сих пор жило мучительное воспоминание о том, что она делала с его друзьями. Если она сама не в силах простить себя, то как может простить это кто-то другой? Нет, их не должны даже видеть вместе. Его семья возненавидит ее. И если она не смогла быть до конца честной с Джорджем, то сможет ли открыться Кеннеди, доверить ему хранимую восемнадцать долгих лет тайну? Тайну, которая, если ее раскрыть, способна уничтожить не только ее, но и самого Кеннеди?

Но больше всего ее беспокоили его сыновья. Что, если они привяжутся к ней? Что, если она станет для них чем-то большим, чем просто знакомая?

Опустив голову на колени, Грейс обхватила ноги и попыталась справиться с дрожью. Что же делать дальше? Первым порывом было как можно скорее, незамедлительно уехать из Стилуотера, вернуться в большой город. Но ведь Джорджу она там не нужна, а ее семье не обойтись без нее здесь.

— Грейс, возвращайся в кемпинг, — позвал откуда-то Кеннеди, который вовсе и не отправился спать, как она предполагала.

Вот уж не ожидала. Какой ответственный. Из него наверняка получится хороший мэр.

— Сейчас иду. — Грейс поднялась, смахнула с ног прилипший песок и направилась к палаткам. Кеннеди дожидался ее на полпути. Она завязала купальник, но, встретившись с его взглядом, снова почувствовала себя голой. И снова испытала уже знакомый пульс неутоленного желания.

…Мне нужен не секс. Я хочу любить тебя, Грейс…

И как бы это могло быть? Впервые она хотела отдаться целиком и полностью, без остатка, уступить страсти. С ним это было бы возможно.

Но только она никогда не узнает…

Возвращались молча, каждый сам по себе. Возле палатки Грейс пробормотала «спокойной ночи» и уже наклонилась, чтобы нырнуть внутрь, но Кеннеди схватил ее за руку.

— Грейс? — прошептал он.

Повернувшись, она увидела странно напряженное лицо.

— Ты знаешь, что в той Библии?

— В Библии? — растерянно, не понимая, о чем речь, повторила она.

— Ты когда-нибудь заглядывала в нее? Читала то, что записывал преподобный?

— Нет. А что он записывал?

— Там много записей о тебе.

Грейс промолчала. Только опустила глаза.

— Я прочитал кое-что и вот теперь думаю…

Словно предчувствуя что-то нехорошее, сердце застучало чаще.

— Что? — неуверенно спросила она.

— Скажи… — Кеннеди запнулся. — Скажи, преподобный не пытался…

Все ее тело мгновенно напряглось, будто готовясь отразить нападение.

— Я не хочу об этом говорить. Он взял ее за руки:

— Когда ты была девочкой, преподобный трогал тебя? Я имею в виду, не позволял ли он себе такое, что считается неприличным?

Воздух в легких застыл коркой льда — не продохнуть. Как бы она хотела признаться, рассказать все, выплеснуть наконец скопившиеся в душе боль и гнев, избавиться от тяжкого бремени омерзительной тайны, поделиться которой не решалась даже с психотерапевтом.

Хотела бы, но…

Разве не была она сама отчасти виновата в том, что делал с ней отчим? Разве не было подтверждением ее вины то, что она сама делала в старших классах с друзьями Кеннеди? Поселившийся в ней стыд жег изнутри так же, как затаенная обида. К тому же, раскрыв ту тайну, она дала бы веский аргумент тем, кто считал, что у их семьи был мотив для убийства преподобного. А ведь Кеннеди уже знал о Библии и вполне мог в какой-то момент использовать этот козырь. В конце концов, все его друзья и близкие настроены против Монтгомери. Так что минутная слабость грозила непоправимыми последствиями.

— Нет. — Для пущей убедительности Грейс приказала себе посмотреть ему в глаза, но сделать это не смогла. Испугалась, что он все поймет, увидит ее насквозь, прочтет правду за завесой лжи, как уже случилось у озера.

Она снова попыталась спрятаться, прошмыгнув в палатку, но Кеннеди удержал ее.

— А я думаю, что так оно и было, — упрямо сказал он. Не верит. Ему нужна правда. Что ж, значит, ей надо сыграть поубедительней.

— Ты с ума сошел? — Грейс подпустила насмешливую нотку. — В городе немало людей, которые проклянут тебя, если ты скажешь что-то подобное. Преподобный был образцом во всем, разве не так?

Кеннеди смотрел на нее с тем же непроницаемым выражением.

— Не знаю. А ты как думаешь?

Похоже, он улавливал все, даже самые тонкие нюансы. Нужно быть осмотрительнее.

— Ли Баркер… конечно… то есть, я хочу сказать… Все ведь знают, каким добропорядочным он был. Он… — Слова застряли в горле. Она должна была хвалить отчима, но что-то мешало. Нет, здесь у нее ничего не получится. Она не может лгать. Не может лгать Кеннеди Арчеру.

— Он был хорошим человеком? — негромко спросил Кеннеди.