Молчание морщерогих кизляков (СИ)

Сглотнув, Рон кивнул и ретировался в спальню. Из вещей он взял только метлу и форму для квиддича. Кто бы сомневался.

– Я буду в Норе, если что. – Тихо бросил он, обуваясь в коридоре.

Гермиона только хмыкнула и покачала головой.

– Где же тебе еще быть? – Процедила она в закрытую дверь.

*

– Пожалуйста, Римус.

Люпин вздохнул.

– Отгул во время стажировки – это плохая идея, Гермиона. Ты уверена, что это не может подождать до субботы?

Она лихорадочно закивала. Ей не хотелось ждать ни минуты, но Абортирующее зелье требовало к себе пристального внимания на протяжении всех двадцати двух часов варки. Его нельзя было просто купить в волшебной аптеке. Ингредиенты не были запрещенными, но сам процесс изготовления был чрезвычайно трудоемким, и в идеале его нужно было варить с использованием собственного биоматериала.

– У тебя что-то случилось? – Обеспокоенно спросил Люпин. – Я могу чем-то помочь?

Гермиона почувствовала, как ее глаза наливаются слезами, и лихорадочно замотала головой, надеясь, что Римус не заметит ее состояния. Он нахмурился.

– У тебя проблемы с Роном?

– Я беременна от него. – Прошептала она раньше, чем успела себя остановить.

Люпин открыл рот, чтобы поздравить ее, но по лицу понял, что это неуместно. Большинство девушек, которые состояли в серьезных отношениях по любви, были счастливы узнать о своей беременности. Но Гермиона счастлива не была. Она была в ужасе.

Римус прочистил горло. Он сразу понял, что она замыслила.

– Ты хорошо подумала? – Осторожно спросил он.

– Да. – Тихо, но очень твердо ответила Гермиона. – Пожалуйста, Римус…

– Я дам тебе отгул. – Он порылся в бумагах на своем столе и вытащил нужный бланк. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь…

– Спасибо, Римус. – С улыбкой облегчения прошептала Гермиона, чувствуя, как по щекам пробежали первые дорожки горячих слез. – Спасибо…

– Уверена, что тебе хватит суток? – Люпин что-то написал в бланке и посмотрел на нее.

Гермиона кивнула, закусив губу.

– Я сейчас же куплю все необходимое и приступлю к варке Абортирующего зелья.

Люпин немного помолчал.

– Я дам тебе отгул на два дня. Не спорь. – Он дописал разрешение и протянул ей заполненный бланк. – Выйдешь на работу в пятницу, и если будешь плохо себя чувствовать, я пораньше отпущу тебя домой.

Помедлив секунду, Гермиона молча кивнула, глотая слезы благодарности и облегчения.

– Пришлешь мне сову, если что-то пойдет не так. – Он внимательно посмотрел в ее заплаканное лицо. – Хорошо?

Гермиона шмыгнула носом и прогнусавила:

– Хорошо.

Римус выгнал ее с работы в обед, не дав досидеть до конца дня. На улице было холодно и пронзительно светило солнце, что было странно для лондонского октября. Гермиона прикрыла глаза ладонью и посмотрела на небо. Обычно люди радуются солнцу, но разве это не тот момент, когда с неба должен идти удручающий серый ливень, который отражал бы ее внутреннее состояние? Нет? Странно. Так или иначе, она решила не терять времени на бесполезные размышления и поспешила в Косой переулок, сжимая в кармане плаща список ингредиентов.

*

Устало вздохнув, Гермиона вернула черпак в остывающий котел и уставилась на чашку, в которую налила себе порцию готового зелья. По иронии судьбы чашка была белой в красный горошек – из того набора, который им с Роном подарила миссис Уизли. Само снадобье было густым, болотно-зеленым, и напоминало Оборотное зелье, которое Гермиона варила на втором курсе в туалете Плаксы Миртл. Она надеялась, что в этот раз не напортачила. Конечно, сейчас речь не шла о спасении жизней невинных студентов, но…

Гермиона моргнула и отдернула руку, которой уже потянулась к чашке со снадобьем. Она действительно собиралась это сделать? Она уже причиняла боль другим – в конце концов, она была на войне. Но это был совершенно иной случай. Этот маленький ребенок, который рос внутри нее целый месяц, ничего ей не сделал. Еще восемь таких временных отрезков, и на свет появился бы их с Роном сын или дочь. Самый настоящий живой человек, который еще ни в чем и ни перед кем не успел провиниться. Его просто не хотели. Она не хотела.

Гермиона сглотнула, ощутив, как в глазах все размылось от накативших слез. Ей всегда казалось, что быть отвергнутым просто ужасно. Но каково быть отвергнутым еще своего до рождения? Разве она не сделает хуже, если приведет это создание в мир нелюбимым? Заставит его жить с тем, что мама его не хотела?

Мотнув головой, она обхватила ледяными пальцами чашку. Это просто маленький комочек сосудов и плоти. Он еще даже не родился. Он ничего не понимает и ничего не узнает. Не узнает, как мама подносила к губам эту чашку своими дрожащими руками, как морщилась от терпкого вкуса, как громко сглатывала большими глотками мерзкое варево, шмыгала носом и вытирала слезы тыльной стороной ладони…

Она с гулким звоном поставила пустую чашку на стол. В квартире было тихо – только тикали на стенке стрелки часов. Живоглот взволнованно заурчал и потерся об ее ноги. Разрыдавшись, Гермиона рухнула на колени и прижала к себе кота.

*