Молчание пирамид

Она несколько сникла, съежилась и на минуту отвернулась.

— Я ждала поддержки… Думала, ты одобришь. И поможешь мне… Нет, ты не сыщик. И не пытливый. Ты просто закоренелый прагматик! Никакой романтики!

Самохин погладил ее по голове.

— Ты же просила мудрого совета? А мудрость начинается тогда, когда заканчивается период романтизма. Я не хочу, чтобы ты разочаровалась.

— Ладно, вот приедем к Наседкину, и станет все ясно! — заключила Саша и молчала уже всю дорогу.

На лестничной площадке перед дверью лечебницы стояло человек пятнадцать — мужчины, женщины, подростки, а у молодой мамаши на руках плакал грудной ребенок. Самохин спросил крайнего, прикидывая, сколько же времени придется отстоять в очереди, но тетка с костылем сказала, что целитель сегодня не принимает.

— Что же вы ждете? — непроизвольно изумился он.

Ответ был коротким, но прочувствованным и исполненным надежды:

— Чуда.

Тем временем Саша ловко протиснулась между страждущими и проскользнула за дверь, вызвав глуховатый и недолгий ропот, мол, не лезь без вызова, все равно прогонит.

Сашу он не прогнал, и мало того, через минуту она выглянула и поманила Самохина рукой. Наседкин сидел на диванчике без халата, в расстегнутой до живота рубахе, понурый, бледный, взгляд был тяжелым и заторможенным.

Сначала показалось, что он пьяный…

— Я же сказал, не принимаю, — вяло проговорил целитель.

— Мы по другому поводу, Николай Васильевич. — Саша присела рядом и взяла его опущенную руку. — Вы меня помните? Четыре дня назад я была у вас…

— Помню, помню, камень в почках… Но не принимаю.

— Теперь у меня все в порядке! — она погладила безвольную руку. — Николай Васильевич!.. Возьмите меня в ученики! Я буду послушной и стану делать все, что нужно! Я хочу лечить людей, как вы!

— Не беру учеников, — сразу же ответил он. — Не ходите и не просите.

— Но почему, Николай Васильевич? Вам же нужно передать все свои знания!

— Умирать не собираюсь. Мне еще жить сорок два года. Зачем мне ученики?

— Я бы помогала вам! Возьмите хотя бы уборщицей, санитаркой. Вон как у вас грязно и пыльно. Вам же самому некогда, а я бы все вымыла, вычистила…

— Где ты грязь-то увидела?.. Здесь у меня порядок. Вот только люди плохие, грязные.

— Что случилось? — осторожно спросил Самохин.

Наседкин поднял мутный взор и узнал его, хотя видел, может быть, пять минут.

— Язву-то теперь чуешь — нет?

— Кажется, все прошло…

— И больше не заболит. Организм молодой, зарубцевалась… А встречаются тяжелые, по пять раз приходится лечить. Но больше подлые встречаются…

— Вас кто-нибудь обидел?

— Меня обидеть невозможно, — вздохнул целитель. — Разрушили равновесие звезд.

— Это как же?

— Украли несколько моих камней. От остальных отщипнули по кусочку и нарушили целостность. И я теперь не могу лечить. А люди приезжают и стоят за дверью… Должно быть равновесие планетных материалов, как в солнечной системе. А его теперь нет… Хуже того, начнется дисбаланс.

— Я бы охраняла! — безнадежно воскликнула Саша и вдруг заплакала. — Я готова жить здесь…

— Мне никого не нужно! — с неожиданным гневом проговорил Наседкин. — И не просись! Все, идите отсюда!

Самохин внутренние собрался в комок: метеоритов в лечебнице оказалось более восьмисот, и целитель физически не смог бы проверить каждый, да еще заметить мизерную утрату частиц, тем более что помощник работал очень аккуратно.

— Как же поправить дело? — спросил Сергей Николаевич. — Чем помочь? Говорите, не стесняйтесь. Если нужны деньги…

— Что мне твоя помощь?.. Деньги?.. Да у меня их прорва.

— Выход-то должен быть.

— Выход… Я собирал камни вселенной двадцать четыре года, — уже печально вымолвил Наседкин, глядя в пол. — Если бы кто знал, как это трудно — добиться гармонии звезд в замкнутом пространстве.

— Скажите, как, и я помогу вернуть гармонию. — Сергей Николаевич чувствовал себя мерзко, однако признаться в содеянном не имел права.

— Чем ты поможешь? Где ты найдешь камень с Инеры?

— Но вы же нашли! Укажите, где — поеду и привезу.

— Мы привезем! — оживилась Саша. — Мы найдем!

Целитель молча ушел на кухню, достал из шкафчика бутылку водки, налил в стакан и выпил. Только теперь Самохин понял, что и бледность, и неповоротливый взгляд — и в самом деле от тяжелого похмелья.

— Думаете так легко? — спросил он, закусывая чем-то из кастрюли. — Найдем, привезем… Если бы я знал, где, сам бы поехал. Инера погибла больше двух миллионов лет назад. На землю упало всего несколько обломков…

— Но у вас еще два! — Сергей Николаевич показал на щит.

— А должно быть три! — дожевывая, Наседкин встал в дверном проеме. — По три частицы от каждой звезды.

— Научите, как искать! — Саша вдруг встала перед ним на колени и схватила безвольную руку. — Пожалуйста, Николай Васильевич! Я хочу лечить людей! И творить чудеса, как вы!

Он вроде бы подобрел, присел возле нее на корточки.

— Дурочка ты… Камешек вышел, так уж и чудо? И уже готова жизнь отдать? Молодая, красивая…

— Готова, Николай Васильевич! Только научите!

Целитель резко распрямился и прошел мимо нее, чуть не толкнув на пол.