Молчание в подарок

— Вот видите, и мы боремся за чистоту Арктики, — веско сказал капитан. — У нас, к счастью, еще есть время уберечь этот прекрасный уголок земли от загрязнения.

Анахак согласился и выпил с капитаном две бутылки вьетнамского пива.

Пиво было крепкое и неожиданно ударило в голову. Хмелея, Анахак с нарастающим испугом думал, что за последнее время он частенько стал выпивать и находить в этом странное удовольствие.

Чаще всего это случалось, когда он огорчался. То узнает от оленеводов, что геологи постреляли оленей, либо взрывчаткой оглушили рыбу в заповедном озере, или лесовоз вылил в акваторию бухты тонну мазута…

Галечный пляж еще был пуст, но за линией прибоя Анахак увидел моржей. Они резвились в студеной воде, и среди них было немало самок с подросшими за лето детенышами.

Анахак замедлил шаг и, стараясь не шуметь, стал осторожно приближаться к покинутому лежбищу.

Неужели они придут?

Он остановился и присел на камень так, чтобы его не было видно с морской стороны. Щека, обращенная к морю, покрылась холодной соленой влагой, и она невольно затекала в рот, вкусом своим напоминая слезы. Анахак вдруг с удивлением вспомнил, что со времени смерти матери он больше не плакал. Были горькие обиды, страшная боль, разочарования, сочувствие, горе — а вот слез не было. Анахак старался не плакать с тех пор, как сам поверил, что стал взрослым. С тех пор, как убил своего первого тюленя, на этой галечной косе, и мать помазала его лоб свежей кровью. Эту отметину Анахак постарался сохранить до следующего дня, чтобы все в классе поняли, что он стал настоящим мужчиной, охотником. Только новая учительница велела Анахаку умыться. «Нельзя таким грязным приходить на уроки», — сказала она и строго посмотрела сквозь очки.

Сердце ликовало, когда он смотрел на моржей. Вот так бы сидел и сидел, как сидели старые Наблюдатели, чтоб видеть своими глазами, как на берег выползает первый морж-разведчик.

Но моржи не спешили на берет. Они плескались, купаясь в пене студеного прибоя, иногда касались холодной разноцветной гальки, но тут же отплывали, словно чего-то испугавшись.

«Ну что же вы! — мысленно уговаривал их Анахак. — Это же берег ваших предков! Разве вы не узнаете его? Тут жили ваши родичи, отдыхали, растили своих детей… Здесь, в глубине гальки, на границе вечной мерзлоты лежат кости ваших предков. Выходите, не бойтесь! Теперь никто не тронет вас, никто не спугнет!..»

Но словно в опровержение этих увещеваний Анахак чутким ухом уловил приближение вездехода. Он еще тарахтел далеко, у самой полярной станции. Если он подойдет сюда, моржи будут распуганы и ни за что не вылезут на берег.

Анахак вскочил на ноги и бросился навстречу вездеходу.

По гальке было трудно бежать, ноги разъезжались. Застучало в висках, дыхание стало резким, будто в глотку кто-то сунул раскаленный прут.

Чтобы остановить вездеход, Анахак замахал руками. Но водитель понял его совсем по-другому и прибавил скорости.

Анахак чуть не плакал.

Он едва не кинулся под гусеницы.

— Там они! Они придут! — произнес он, тяжело дыша. — Моржи.

— На лежбище? — понял водитель.

— Там, — Анахак кивнул.

— Полярники мне сказали, — сообщил водитель. — Они видели даже одного вылезшего. Обещали смотреть за лежбищем и не беспокоить моржей.

Анахак отдышался и сел рядом с водителем.

— Давай, — сказал он. — Только потише.

Водитель вырулил на тундровый дерн, чтобы не так грохотали гусеницы.

Вездеход приближался к горам. А там тундровой речной долиной — прямая дорога в поселок.

Анахак, погруженный в свои мысли, взглядом скользил по отцветающей тундре, примечая красные пятна морошки, лакированные шляпки грибов. Грибов в этом месте было множество.

Водитель цокал языком, ахал и восклицал:

— Вон глядите! Ух, какой! Нет, надо в выходной выбраться сюда с женой! Такое добро пропадает! А вон — целое семейство!

Тут он не выдержал, затормозил и выскочил, сорвав прямо у гусениц десяток прекрасных, крепких подберезовиков.

— Надо же! — сказал он, тронув машину. — Вот уж никогда не думал, что на Чукотке может быть столько грибов! И каких! Ни одного гнилого, ни одного червивого! Видно, червяк не выдерживает здешнего климата… А здешний подберезовик! Вернее его, конечно, называть надберезовиком…

Это уж верно. Здешние грибы шляпками гордо возвышаются над стелющейся березкой, над листьями, распростертыми на кочках и сухих возвышенностях.