Молчание желтого песка. Смерть толкача

Затем последовал более подробный кошмар, который продолжался так долго, что мозг сумел разобраться в нем и отличить настоящие детали от фантастических. Я медленно пришел в себя. Оказалось, что я сижу на песке, опираясь спиной на нечто напоминающее ствол дерева. Мои руки связаны за спиной. Я попытался пошевелить ими, но не смог. После нескольких неудачных попыток я понял, что не чувствую пальцев.

Нейлоновый шнур крепко связывал мои щиколотки. Он был стянут так туго, что глубоко врезался в кожу. Ступни распухли. Мои колени широко расставлены. Только тут, к собственному удивлению, я обнаружил, что между моих ног прямо из песка поднимается ствол тропической пальмы.

Прошло некоторое время, прежде чем я начал понимать, что происходит. Маловероятно, чтобы я находился здесь так долго, что за это время успело вырасти дерево. Кажется, деревья растут медленно. Очень медленно. Мой ноги распухли и покраснели. Развязать шнур? Вряд ли это возможно — я не мог даже пошевелить плечами, а рук и вовсе не чувствовал. Убрать дерево? Никакой возможности. Я медленно, очень медленно, повернул голову налево. Оказалось, я сижу в тени. Чуть подальше, под стоящим в зените солнцем сверкал песок. Синие волны накатывались на берег, с шипением бежали по песку, а потом откатывались назад. Так же медленно и осторожно я повернул голову в другую сторону и посмотрел направо.

На надувном голубом плотике; который я видел в бассейне Лизы, сидел человек. В руках он держал потрепанную коричневую корзинку из пальмовых веток и вплетал в неё новые. Он сидел, скрестив ноги, поглощенный своим занятием. У него были аккуратно подстриженные темные локоны, темные глаза и темные ресницы. И маленький, пухлый рот. На человеке были белые боксерские шорты. На груди, на золотой цепочке, висел крестик. Большие часы со странным циферблатом на браслете из нержавеющей стали украшали его запястье. Гладкие мышцы легко ходили под загорелой кожей. Он без всяких усилий поднялся на ноги и принялся рассматривать корзинку со всех сторон. Она получилась довольно грубой конической формы, объемом примерно в полбушеля. Откуда-то из глубин моего сознания всплыло имя, и я с трудом прохрипел;

— Пол.

Он посмотрел на меня. Так человек смотрит на спустившееся колесо, которым он собирается заняться в самое ближайшее время. Причем не как владелец машины, а как работник станции обслуживания, — прикидывая, сколько времени потребуется на то, чтобы закончить работу.

Я с трудом выжал из себя ещё одно слово:

— Развяжи.

Он взглянул на свою только что законченную работу. Я не мог понять, почему он не хочет разговаривать со мной. Откуда-то из глубин моего сознания поднялся серый клубящийся туман, и мир снова померк…

Меня кто-то тряс, пытаясь разбудить. Потом меня подняли и поставили на ноги. Я вновь вернулся в ослепительный мир. Оказалось, что я стою, опираясь спиной на ствол пальмы. Меня охватила слабость, кружилась голова. Посмотрев вниз, я увидел знакомый нейлоновый шнур, стягивающий мои щиколотки.

Пол отодвинул меня от дерева и повернул лицом к морю. Потом он медленно повел меня вперед, поддерживая под руку, чтобы я мог сохранять равновесие. Мне приходилось делать совсем маленькие шажки, ног я почти не чувствовал. Он вел меня вдоль пляжа. Теперь мы вышли из тени деревьев и оказались под жарким солнцем. Наконец он остановился и сказал:

— Сядь.

Он помог мне усесться на влажный песок, так что коричневая корзина, починкой которой он так старательно занимался, оказалась прямо передо мной. Она стояла вверх дном на песке, как грубая клоунская шляпа. На песок набежала очередная волна и лизнула край корзинки и мою правую ногу.

Изящным жестом, словно открывая какую-то торжественную церемонию, Пол быстро поднял корзину. Это был настоящий волшебный фокус. Отсеченная голова Лизы стояла на песке, глядя в сторону моря. Фокусники любят подобные штуки. Он непринужденно стоял перед ней, а потом вытянул правую ногу и босыми пальцами с прилипшим к ним песком легко коснулся виска и медленно и осторожно повернул голову так, что она посмотрела на меня. Пол быстро и гортанно заговорил по-французски.

Лиза закатила пустые, безумные глаза, глаза, которые смотрели сквозь меня в какой-то далекий, иной мир, а потом широко раскрыла рот, издала пронзительный, хриплый крик, захлебнулась им, с трудом набрала в легкие воздуха и снова закричала.

Он наклонился, приподнял её голову за подбородок и негромко, почти ласково, словно успокаивая, заговорил с ней по-французски.

Новая волна набежала на песок, её пенный гребень накрыл лицо Лизы. Она захлебнулась и закашлялась. Пол мягким и нежным жестом отвел намокшие темные волосы с её лба, потрепал по щеке и сказал что-то ещё. Мне удалось узнать только последнее слово. Адью.