Молчание золота

— Я помню все, — повторил Ламбер, по-прежнему не замечая Дока и глядя точно перед собой отсутствующим, как бы обращенным вовнутрь взглядом.

— Очень хорошо, — спокойно сказал Перегудов. — Рад за вас, месье Ламбер. С вашего позволения, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Думаю, что вы могли бы мне помочь, постаравшись ответить на них. Тем более что, по вашему же утверждению, вы помните все. Попробуете?

Ламбер заморгал, потом ответил по-французски:

— Я по-прежнему в России, не так ли?

— Да, вы в России, в Москве, — отозвался Док по-русски. — Месье Ламбер, я хотел бы вам помочь. Вы попали в автокатастрофу, в результате которой наши медики были вынуждены вытаскивать вас с того света. Говорю вам это честно, без обиняков. Чтобы вы ясно представляли, что с вами и где вы. Вы меня понимаете?

— Да.

— Отлично. Месье Ламбер…

— Подождите, я сам, — перебил его Ламбер и вдруг, чуть приподнявшись (Док даже был вынужден придержать его, чтобы он, не дай бог, не вскочил с кровати), заговорил с лихорадочной поспешностью, давясь словами, глотая слоги: — Я сам, сам… Мы с Леной сели в машину… Потом на нас напали возле ресторана, я был вынужден защищаться… мы мчались, нас преследовали… Погоня, фары, ночь… И тут обнаружилось, что кто-то сорвал тормоза… Мы слетели с эстакады — больной набрал воздуха в грудь и вдруг закричал что есть мочи: — А-а-а!!!

Док подскочил и с силой надавил на плечи француза, пытающегося сорваться с кровати. Ему удалось уложить того обратно. губы Ламбера посерели, и он выговорил:

— А она?.. Она — да?..

— Да, Елена Королева погибла в ту ночь, — не стал скрывать Док, — это так. Вот именно по этому вопросу я хотел с вами поговорить. Прояснить, так сказать…

— Это я виноват.

Док проглотил возникший в горле ком и вытолкнул:

— Вы?

— Да, я. И то, что тормоза были сорваны, и то, что на нас напали, и все, все, все. Это моя вина. Потому что… потому что я подарил ей браслет. Этот проклятый браслет., оттуда, оттуда. Его нельзя брать в руки. Его вообще нельзя тревожить, потому что… Потому что на нем проклятие…

— Мсье Ламбер, успокойтесь, пожалуйста, — прервал его Док. — Я понимаю ваше состояние, но попытайтесь все же взять себя в руки. От этого, быть может, зависит и ваша судьба, и ход расследования. И то, как скоро найдут убийц…

— Убийц? Это несчастный случай. Несчастный случай, который был предопределен.

— Ничего себе несчастный случай, — сказал Док. — Экспертиза показала, что у принадлежащей вам машины, на которой вы были в ту ночь, были сорваны тормозные колодки, а такое никак не могло произойти самопроизвольно без чьего-то вмешательства. Ну никак не могло! Кто-то целенаправленно подстроил эту катастрофу, и сделал это скорее всего, в тот момент, когда вы с Еленой сидели в ресторане «Монпарнас». Собственно, тут даже гадать особенно не приходится. На вас напали люди некоего Головы, иначе говоря, Андрея Голованова по прозвищу Голова, весьма известного в Москве и области преступного авторитета с обширными связями в стране и за рубежом. И то, что Голова лично присутствовал при нападении на вас, говорит о многом. Такие люди, как этот Голова, предпочитают делать свои дела чужими руками, напрямую пачкаться в крови — это не в его духе.

— Вот видите, вы сами себе противоречите, — рассудительно проговорил Ламбер. — Если этот Голованов имел в планах убить или захватить меня, то какой тогда смысл портить тормоза? Ведь он не рассчитывал на то, что я успею сесть в свою машину и поехать, верно?

«А этот француз не так плох, как кажется на первый взгляд. Быть может, память у него и не восстановилась до конца, но мыслит он достаточно ясно и логично, — подумал Док. — В самом деле, зачем Голове срывать тормоза, если он и так мог захватить француза… м-да-а-а!»

Ламбер добавил все тем же убийственно ясным голосом:

— Я же говорю, что это был несчастный случай. Я должен был это предвидеть.

— Что именно предвидеть?

— То, что мы погибнем.

— Кто это «мы»? Вы-то ведь живы!

— ПОКА жив, — отозвался Ламбер со слабой улыбкой, и даже у видавшего виды Перегудова по коже пробежали мурашки, — это лишь дело времени, а время не отличается особым терпением, несмотря на свою бесконечность. Вы уж простите меня за такие рассуждения.

— Ничего, я привык. Но все же в чем же вы видите, так сказать… корень всех бед, месье Ламбер?

— Можно просто Леон.

— Леон.

Ламбер, превозмогая боль, приподнялся на одном локте и глянул прямо в лицо Дока своими беспокойными темными глазами. Док подумал было уложить его обратно, но в лице Ламбера промелькнуло нечто такое, что заставило неробкого обычно Перегудова отказаться от этой мысли. Ламбер сказал тихо:

— Здесь другой мир, другие понятия, вы не поймете. А там, на Востоке… Вы слышали легенду о Тимуре? О его любимой жене и о том, что где-то в горах скрыта гробница этой женщины?

Док еле заметно поморщился. Наверно, так морщился Шерлок Холмс, когда ему начинали втирать мутные сказки о проклятии рода Баскервилей, не укладывающиеся в логические схемы великого сыщика. Ламбер же продолжал со все возрастающим возбуждением: