В ближайшую частную клинику нас привезла карета скорой помощи. Всю дорогу я расчёсывала колени до кровоподтёков в надежде выдернуть себя из того жуткого кошмара, который, к несчастью, был похож на фатальную реальность. Суматошные врачи-реаниматологи рассадили нас по лавкам и, не промолвив ни слова, приказали ждать. Запах хлорки, глухой стук в ушах, треск больничных ламп и неистовый страх стали единственными спутниками на несколько изнурительных часов.
#
По правую руку от меня сидел Руслан, воткнув локти в колена и опустив голову. Он не переставал неразборчиво бормотать себе под нос, отчего его речь слилась в монотонный напев и походила на молитву. Костя бродил по коридорам, грыз пальцы, беспрерывно заглядывал в непроглядную бель окна реанимационной, но в итоге не выдержал и решил подождать на улице. Я же не двигалась, боялась сделать лишний вдох, всё смотрела в конец коридора на тёмный сгорбленный силуэт и чувствовала катающейся в горле осколок.
Ян предпочёл слабоосвещенный угол – пространство между аварийным выходом и кладовой. Подальше от нас. Он выглядел спокойно, смотрел в одну точку и не моргал, но внутри него работала мясорубка. Я знала это. Я понимала то чувство, когда жизнь родного человека ускользает между пальцев и ты не в силах этому воспрепятствовать. Ты оголён, беспомощен и чрезвычайно слаб. В такие моменты тебе никто не нужен. Ничего, кроме надежды. Маленькой надежды для маленькой жизни.
Перед глазами мелькнул костюм Даниила Альбертовича, и я сразу же подскочила с лавки, но резким поднятием руки мужчина усадил меня обратно. Его взгляд был диким, он озирался по сторонам, словно заблудившийся ребёнок – с ним игралась коварная паника. Не видя никаких преград он ворвался в реанимационную, не оставив нам ничего, кроме аромата горького парфюма и бесконечных минут ожидания.
– Ты ведь не сдашь меня? – возле уха послышался истеричный шёпот. Руслан накрыл мою руку своей и до боли сжал пальцы. – Обещай, что будешь молчать.
Я не думала отвечать. Не скрыв отвращения, я высвободила руку. Мне было мерзко, что в такую минуту он не забывает думать о своей шкуре. Итог и последствие – вот, что действительно было важно, а капаться в причине попросту не было сил.