#Молчать

– Исчезнуть, – тоскливо ответила я. – Тогда исчезнет неоправданное чувство вины и тошнота.

– Тошнота? – не переставал удивляться он.

– Да. Меня воротит от общества, в котором я нахожусь. Выворачивает наизнанку от их жестокости и примитивности. Тошнит от этой красивой оболочки, за которой спрятаны гниющие души, – мой голос поломался.

Отвернувшись, я подавила ком обиды. Старик понимающе потянул время, чтобы дать мне возможность успокоиться. Всё капался в бумагах, делал записи, а потом наткнулся лист с показаниями и поскреб подбородок.

– А что насчёт брата Никиты? – вдруг спросил он. – Ян, кажется. Он мог быть провокатором интернет-травли? Сдаётся мне, на том видео вы и он. Может быть, парень затаил на вас обиду?

По позвоночнику пробежала волна мурашек. Глаза покрылись плёнкой слёз. Мне захотелось выпрыгнуть из кресла, но я когтями вцепилась в кожаные ручки, заставляя себя оставаться на месте. Этот вопрос оказался сложнее всех предыдущих.

– Исключено, – выдохнула я, содрогаясь от собственной лжи. – У нас нормальные взаимоотношения. Мы всегда доверяли друг другу. Он не мог так поступить.

#пятьмесяцевназад

Летний вечер. Кафе «Якорёк». Дурацкая игра. Официант приносит пятую порцию вишнёвого пива, что весьма опрометчиво, ведь мы с Румянцевым уже полулёжа сидим за столом. Я выполнила действие – проглотила ложку перца, оставалась только правда. Его правда.

– Почему ты так зол на Даниила? Почему не простишь свою мать? – спрашиваю я, глядя как на рельефных руках вздуваются вены.

Румянцев запускает пальцы в волосы. Менжуется, в нежелании отвечать на вопрос, но игра есть игра.

– Понимаешь, голубка, всё не так просто. Я сам не рад, что такой. Когда ты страдаешь от недостатка любви, когда твоё детство похоже на игру «Нужен – не нужен», когда есть только плохо, тебе сложно перестроится и привыкнуть к хорошему. Ты чувствуешь себя дискомфортно в этой роскоши и нарочно ищешь грязь. Забота пугает тебя. Ты не способен ценить любовь. Не умеешь её ценить. В итоге учишься жить по-новому, здоровой жизнью, но это не всегда получается.

Ян говорит общими словами, но я прекрасно понимаю, что его правда – на самом деле глубоко зарытая боль, что сидит в нём долгие годы. Он не знал своего отца, что является предательством для любого ребёнка, всё это время он таил обиду на родителя и таит до сих пор, а когда ушла мать, то вовсе разбился. Не трудно догадаться, как сильно его изуродовал тот факт, ведь недаром в порыве полного обессиливания он забрался на мост. В такие моменты ты ищешь, как тебе кажется, самый простейший выход, но это не всегда выход.  

– Нужно уметь расставаться с прошлым, Ян, – я беру его за руку – как маленькая гарантия, что он меня выслушает. – Иначе ты разрушишь будущее. Сейчас твоё сердце заморожено, ты боишься открыться, но пора таять.

На долю секунд он уходит в себя, думает, а потом демонстративно фыркает.