Молчи

Орион отхлебнула кофе. Уже холодный. Вкус был отвратительный. Но ничто не было на вкус хуже ее прогорклых воспоминаний и сожаления, сдирающего кожу с языка.

— Я не могу сказать точно, сколько, — сказала она, тщательно подбирая слова и тон. Она не хотела жалостливого взгляда, не хотела, чтобы с ней обращались как с бомбой, которая вот-вот взорвется. — Но их больше трех, — она судорожно сглотнула, думая о тех девушках.

Некоторые держались годами. Другие — всего лишь несколько дней. Орион пришла к пониманию, что жизнь была добрее к тем, кому дарила смерть. Она пришла к выводу, что именно ее фамилия и грехи в ее генах не давали ей умереть.

Она уставилась на Эрика.

— Как так получилось, что двое мужчин хоронили тела бесчисленных девушек на своем заднем дворе так, что никто этого даже не замечал? — она сформулировала вопрос как оружие, направленное на них. Она хотела указать на их вину, где только могла.

Орион почти ничего не помнила после того, как выбежала из дома. Она помнила мужчину, который был добрым, нежным. Но все равно пугал ее. Там были женщины. Люди, которые казались разумными и нормальными. Вот что пугало ее больше всего — насколько нормальной была улица, на которой стоял дом, в котором их держали. Сколько таких добрых, разумных людей было поблизости.

— Честно? — ответил Эрик. — Мы не знаем. Мы не понимаем, как это могло продолжаться так долго, чтобы никто не заметил. Единственное, что мы знаем, так это то, что весь район держался подальше от этого дома, и двое преступников хорошо заметали свои следы. Никто из соседей ничего не знал. Они не любили этих парней, но не подозревали их не в чем плохом.

Орион фыркнула.

Она все больше и больше думала о тихой пригородной улице, на которой они жили. Во время своего побега она была слишком потрясена, чтобы понять это. Но теперь у нее было время. Они все были так уверены, что находятся на ферме, где-то в глуши. Для них это была ужасная мысль — оказаться в такой изоляции. Но еще более ужасной была мысль о том, что вокруг них шла жизнь, и никто ничего не замечал. Они были невидимы.

— Я была там десять лет, — сказала Орион. — Я видела, как по меньшей мере шесть девушек приходили и уходили. Некоторые просто исчезли. Они не могли с этим справиться, и природа проявила к ним милосердие. Остальные… просто состарились, — она сглотнула. — Как только становишься слишком похожей на женщину, ты им больше не нравишься. Я тоже уже начала стареть. Но… — она замолчала, вспомнив о бейджике и его владельце. Ее захлестнуло желание найти его, вскрыть его кожу, услышать его крик. — У меня были завсегдатаи, которым я нравилась.

Оба мужчины вздрогнули. Очевидно, их полицейские маски не были так прочны.

— Завсегдатаи?

Орион с интересом наблюдала за ними, стараясь отстраниться от печали, плавающей в глазах Мэддокса.

— Вы думали, что их было лишь двое? — она не стала дожидаться ответа. — Они были лишь привратниками. Те, кто следили за тем, чтобы мы оставались в живых, те, кто убивали девушек, которые становились ненужными. Те, кто, по всей видимости, одурачили целый район. Это место было борделем. И наши мучения выходили далеко за рамки этих двух подонков. Их было целое полчище. Каждый. День.

Мэддокс побледнел. На секунду ей показалось, что он и в самом деле может потерять сознание.

Эрик обрел самообладание.

— Нам нужно, чтобы ты рассказала нам все, что сможешь.

Она так и сделала.

Она рассказала им все, кроме упоминаний о докторе и бейдже.

Это принадлежало ей.

Он принадлежал ей.

Глава 7

Весь день прошел в полицейском участке. Было трудно втиснуть десять лет пыток и три ужасных кофе в один разговор, но Орион хорошо справлялась с трудностями.

Итак, она это сделала. Она рассказала все, что знала, — имена девушек в тех неглубоких могилах, по крайней мере тех, о которых была в курсе.

Даже при том, что присутствие Мэддокса занимало весь воздух в комнате, ей было интересно, как легко она сможет рассказывать вещи после первоначального всплеска воспоминаний о последнем дне с Мэри Лу. Она погрузилась в свое темное местечко. Её холодное, бесчувственное местечко. Она многое помнила. И это еще один жестокий поворот судьбы — в ее сознании всё было высечено в мельчайших деталях. Она вспомнила, сколько мужчин по очереди набрасывались на нее. Маски, которые они надевали. Их различные фетиши. Она знала, что полиция ищет любую информацию, чтобы составить список подозреваемых. И она рассказала им все, что помнила.

И услышав все это вслух, поняла, что информации было не так уж много. Но у нее было достаточно подробностей, из-за которых мужчины побледнели. Но ничего особенного, что могло бы им помочь.

Каким бы непродуманным ни был план Тварей, — по крайней мере, она так думала в начале — у них были хоть какие-то меры предосторожности. Теперь она поняла, почему мучителями были деревенщины. Ведь если вдруг случится худшее, если кто-то проведет расследование, если кто-то сбежит из Клетки, они будут лишь двумя жертвами, слишком глупыми, чтобы придумать какой-то сложный план по удержанию девочек. Просто так случилось, вот и все.