Молчи

— Ты хочешь знать, кто я? Я — Эйприл Элизабет Новак. Мне все еще нравятся «Зачарованные». Это не сериал, а воплощение женской силы, и мне нравятся их наряды. У меня дерьмовый вкус на мужчин, или у мужчин, с которыми я встречаюсь, дерьмовый вкус на женщин, так как я ужасна в роли чьей-то девушки. Мне легко надоедают отношения, работа и прически. Я ненавижу заниматься спортом, но знаю, что если начну набирать вес, то это повредит моему здоровью, поэтому голодаю каждый день недели, кроме воскресенья. Я слишком много пью. Слишком поздно ложусь спать. Слишком громко слушаю музыку, — она глубоко вздохнула, и поток слез ринулся с новой силой. — И знаешь, почему я не окончила никакой частной школы на Восточном побережье на деньги родителей? Потому что я была настолько эмоциональной, черт возьми, просто неудачницей после того, как моя самая лучшая подруга в мире пропала без вести, и мне стало на всё наплевать в моей жизни. Мои оценки скатились к черту, я начала больше выпивать, употреблять наркотики. Я, бл*дь, сдалась!

Она поднялась на ноги прежде, чем Орион успела возразить, швырнуть в нее еще больше уродливых вещей, чтобы та возненавидела ее.

Эйприл вытерла глаза и выпрямилась.

— Нет, я не знаю, что ты пережила за последние десять лет, Ри. Я даже представить себе не могу. Но тогда ты была мне, как сестра, и такой же осталась до сих пор, и я, бл*дь, никуда не денусь. Ты не оттолкнешь меня. Поняла?! Неважно, насколько ты жестоко себя ведешь, неважно, какие гадости ты мне говоришь, я сильнее, чем ты думаешь, и я такая же упрямая, какой была в детстве, — она подмигнула ей, прежде чем схватить свою сумочку с бахромой.

— Я люблю тебя, Орион Дарби. Так что привыкай к этому, — сказала она и вышла за дверь.

* * *

— Мэддокс.

Орион ожидала увидеть Эйприл. Теперь, когда ее давняя подруга ясно дала понять, что никуда не собирается уходить, Орион смирилась с тем, что теперь была не одна. Она должна была быть раздражена этим, учитывая, что приложила много усилий, убедив себя в том, что ей никто не нужен.

И тогда до нее донесся тихий шепот правды. Небольшое облегчение от того, что ей не придется терпеть тишину этой квартиры, пока она не наберется смелости взять свое будущее в свои руки.

Все ее тело превратилось в камень, когда в ее дверном проеме стояла крупная фигура Мэддокса, с руками в карманах его джинсов. Он выглядел смущенным, как будто беспокоился о том, как она отреагирует, увидев его. Он понятия не имел, как вести себя с женщинами с тех пор, как она вернулась. Дверной проем казался комично маленьким, когда он в нем стоял. Она чувствовала и себя комично маленькой, страх кипел в ее горле от осознания того, что перед ней стоял мужчина, сильный мужчина, и, несмотря на то, что она тренировалась, она была недостаточно сильна, чтобы с ним бороться. Не имело значения, что это был Мэддокс, которого она знала, что этот добрый человек с проникновенными глазами не причинил бы ей вреда. Но поврежденная, большая часть ее мозга кричала, что не существует мужчины, который не причинил бы боль женщине, если бы у него был такой шанс. И что не существует мужчины, который не чувствовал бы злость, похоть и нужду.

Она не видела его несколько недель, с тех пор как они в последний раз беседовали в полицейском участке. Ее адвокат присутствовал на всех этих допросах, Орион была благодарна этому человеку, несмотря на то, что он пользовался слишком вонючим лосьоном после бритья и так старался казаться опекающим, что это вызывало тошноту. Он позаботился о том, чтобы допросы проходили в профессиональной атмосфере, и не давал Мэддоксу ни шанса попытаться преодолеть этот барьер и спасти потерянное прошлое.

Только во время второго допроса, произошедшего через несколько дней после их побега, им сообщили, что Первую тварь поймали. Он прятался в лесу, питаясь со свалки неподалеку. Человека, который причинил ей столько боли, столько страданий, нашли живым возле помойки, как какую-то крысу.

Орион неоднозначно отреагировала на эту новость. Она находила утешение в том факте, что он испытал хоть немного дискомфорта, и что он только в разы увеличится, когда тварь попадет в тюрьму. Но это чувство должно было быть более интуитивным. Оно должно было больше походить на победу. Но нет. Не было времени думать о том, насколько незначительным он был во всей этой схеме с похищениями. Все эти годы Твари казались такими огромными, такими сильными, но они были не более чем хорошо обученными сторожевыми собаками. Она должна была почувствовать облегчение, даже немного счастье, но в ту ночь, когда она узнала, что Первую тварь схватили, она лишь плакала, пока не уснула. Она думала обо всех монстрах, существующих в этом мире, которые свободно разгуливали, похищали, использовали и убивали детей на своем пути.