Молчи

После того как он произнес новость, которую ему было трудно произнести. Сказав ей, что ее главный мучитель, заключенный, насильник и потенциальный убийца (если бы она не сбежала), выбрал трусливый путь прежде, чем свершилось какое-нибудь реальное правосудие.

— Орион? — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал мягко, но твердо.

Прошло две минуты с тех пор, как он сообщил ей плохие новости. Две минуты с тех пор, как были произнесены какие-либо слова.

Она быстро заморгала, словно выходя из транса.

— Он мертв, — сказала она.

Это был не вопрос, но он все равно ответил:

— Да, этот ублюдок мертв. Он повесился прошлой ночью.

— У вас больше нет зацепок? — спросила она. — На счет других? Клиентов?

Мэддоксу показалось странным, как она это спросила. Не так, как это сделала бы испуганная жертва, убежденная, что ей не придется оглядываться через плечо или трижды проверять замки, прежде чем лечь спать. По его опыту, большинство жертв делали это задолго до того как ловили виновника.

Нет, Орион спрашивала не как жертва. Она спрашивала как… преступница. Как будто она не хотела очевидного ответа. Как будто она не хотела, чтобы этих насильников поймали. Черт, или это недосып догонял его, или ему это все показалось.

— Нет, — ответил он, стыдясь в этом признаваться. Стыдясь в том, что он снова подвел ее. — Несмотря на то, что они оказались придурками и наркоманами, в дополнение к тому, что были животными, в доме мы не обнаружили никаких доказательств, которые могли бы привести нас к остальным. У нас есть команда компьютерных криминалистов, которые копаются в их жестких дисках и телефонах. Это только вопрос времени, когда мы свяжем этих парней с чем-то большим. Это еще не конец, Орион. Моя работа еще не закончена. И не закончится, пока я не поймаю всех ублюдков, которые сделали это с тобой.

Однако в том доме оказалось множество свидетельств других вещей. Пыток. Ужасов. Закаленных копов, на которых он равнялся, тошнило при виде всего этого. Но Орион стояла перед ним после того, как с ней сделали все это дерьмо. Она была здорова, трезва, держалась духом, была сильной, по крайней мере, физически.

Орион спокойно кивнула, как будто не слышала, что мужчины, которые пытали и насиловали ее, все еще гуляют на свободе. Как будто он говорил ей, что в магазине закончились ее гребаные любимые хлопья.

— Прости, Орион, — сказал он срывающимся голосом.

Тогда до него дошло, насколько чертовски слабым было это слово, как часто он говорил его с тех пор, как она нашлась. От него его тошнило.

Что-то промелькнуло в ее глазах. Возможно, просто блики света.

— Это не твоя вина, — сказала она. — Он мертв. Я думаю, что это победа.

Он ей не поверил.

— Это все? — спросила она после нескольких минут неловкого молчания.

Он отпрянул назад.

Нет, это, черт побери, было не все. Он хотел сказать ей, что за последние десять лет не проходило и дня, чтобы он не думал о ней. Хотел сказать, что преклоняется перед ней, перед ее силой, ее могуществом. Как она держалась, как ей удалось сохранить свою красоту, ведь уродство — это все, что она знала последние десять лет. Он хотел пригласить ее на гребаный ужин. Он хотел убить каждого куска дерьма, который причинил ей боль… И еще… Он хотел сказать ей, что если бы он прожил тысячу жизней, то взял бы на себя вину за то, что случилось с Адамом. Но он ничего из этого не сказал.

— Да, — ответил он. — Все.

— Спасибо, детектив Новак, — она плотно закрыла дверь, кивнув головой в сторону выхода.

Он направился к двери, приподнял свою воображаемую кепку.

— Мисс Дарби.

Затем она закрыла дверь у него перед носом.

* * *

Орион почувствовала кислый запах, когда вошла в дверь квартиры Жаклин. Ее вырвало в кухонную раковину сразу после того, как она захлопнула дверь перед лицом Мэддокса.

Было ли это из-за новостей, которые он принес, или из-за него самого?

Наверное, из-за первого. Это точно было из-за первого. Что-то сломалось внутри нее от осознания того, что тот ублюдок смог покончить с собой. Смерть для него — чужая милость. Ничто не должно было принадлежать им, даже их смерть.

Орион не знала, как Жаклин воспримет новости. Она наблюдала за ее жизнью. Наблюдала, как та меняется, как ее глаза тускнеют, плечи опускаются. Орион предположила, что Жаклин не очень хорошо адаптировалась, да и как она могла? Она провела в Клетке на пять лет больше, чем Орион. Еще пять лет изнасилований, дикости, жестокости. Орион вспомнила свои собственные проблемы: приступы рыданий в душе, внутренний гнев, она чувствовала, как он течет по ее венам, и жажда мести, расцветающая в ней. Она могла только представить, что переживает Жаклин, и как она отреагирует.

Их квартиры имели одинаковую планировку. Они обе жили на одном этаже, но в разных концах здания. У Жаклин все было совсем не так, как у Орион: захламленное и грязное, от одного вида которого Орион передернуло.