Молчи, мое сердце

Он с трудом заставлял себя принимать пищу, так как при этом ощущал на языке вкус последней капли крови, забранной у Эммы. Стараясь успокоиться, он метался между городами — Парижем, Лондоном, Нью-Йорком, — но нигде не находил покоя. Он постоянно проклинал себя за то, что сделал.

Ангус протянул Шанне пакет в коричневой обертке.

— Это для малыша.

— О, как мило! — Шанна показала сверток маленькому Константину. — Посмотри! Дядя Ангус принес тебе подарок!

Малыш замахал ручками.

Шанна разорвала бумагу и открыла коробочку. При виде маленькой сумочки из кротовой кожи воскликнула:

— О, какая миленькая! Спасибо. — В голубых глазах Шанны блеснули озорные огоньки, и она добавила: — Я очень рада, что ты подарил ему... сумочку...

Но даже эта шутка не подняла Ангусу настроения. Он нахмурился и пробурчал:

— Не сумочку, а спорран для молодого человека.

— Да, конечно, — кивнула Шанна. Открыв подарок, она заглянула в него и заметила: — Эта вещь малышу очень пригодится. Здесь можно носить небольшие игрушки или... маленький набор юного химика. — Она скорчила веселую гримасу. — Спасибо. Подарок очень уместный.

Ангус кивнул. Теперь, когда подарок был вручен, он не знал, что делать дальше. Не знал, о чем говорить.

Шанна взяла на руки Константина и осторожно покачала из стороны в сторону. Потом спросила:

— Роман знает, что ты здесь? Ангус пожал плечами:

— Не думаю.

— Я сейчас приведу его, но не смейся над его волосами.

— А что с ними?

— Увидишь. Присмотри за маленьким. Я скоро вернусь.

Шанна сунула ему малыша и выбежала из комнаты.

— Э... постой! — Ангус был в панике. О чем только думала эта женщина, отдав ему такой крошечный живой комочек? Он пять сотен лет не держал в руках ничего подобного. У него от волнения даже сердце подскочило к горлу и застучало в висках. А вдруг он его уронит?

Прижав малыша к груди, Ангус почувствовал, как тот молотит его своими крошечными ножками. Черт, может, он сделал ему больно? Ангус расслабил руки и осмотрелся в поисках места, куда можно было бы положить крошку. Может, на столик для пеленания? Нет, он оттуда скатится.

Заметив колыбельку, Ангус направился к ней. Стены в детской были расписаны пасторальными сценами — голубое небо, зеленые поля, упитанные коровы и лохматые овцы.

— Может, они думают, что ты станешь фермером? — спросил Ангус.

Малыш ударил его в грудь сжатым кулачком.

— Ох, прости. Тогда, наверное, воином?

При взгляде на малыша Ангус замер. Константин внимательно рассматривал его. И таких ярко-голубых глаз, как у него, Ангус никогда еще не видел. Более того, они смотрели на него так пристально, что Ангус опешил. А потом он вдруг почувствовал, что сердце его забилось ровно и спокойно. И боль, восемь дней мутившая его сознание, прошла. Он сделал глубокий вдох и невольно улыбнулся.

А малыш радостно засмеялся.

— Это ты сделал? — прошептал Ангус, глядя на него в изумлении. — Как тебе это удалось?

Во взгляде младенца чувствовался отнюдь не младенческий интеллект.

— Рад тебя видеть, Ангус! — раздался голос Романа, вошедшего в детскую.

— Роман, твой наследник... — Ангус отвел от малыша взгляд и тут же забыл все, что собирался сказать. — Что с тобой случилось? Что с волосами?

Роман пожал плечами.

— Я ни о чем не подозревал, пока Шанна не заметила. — Он провел ладонью по своим темным волосам, теперь украшенным на висках серебром. — К счастью, ей это нравится.

— Да, нравится. — В комнату вошла Шанна, а следом за ней — Коннор.

Шанна улыбнулась мужу.

— Теперь он выглядит очень представительным.

Роман улыбнулся ей в ответ и обнял за плечи.

— Но как это... случилось? — спросил Ангус.

— Помнишь, я недавно изобрел средство, позволяющее нам иногда бодрствовать в дневное время? Оно сейчас очень пригодилось. После нескольких попыток заботиться о Константине сутки напролет Шанна совсем измучилась.

— А Роман у нас такой благородный, что пять дней подряд принимал препарат, чтобы помогать мне, — добавила Шанна.

— И поэтому у него поседели волосы? — догадался Ангус.

— Стали серебряными, — поправила его Шанна. — Но только на висках. Что придает ему необычайно шикарный вид.

— Но ты запретила мне продолжать прием препарата! — возмутился Роман.

— Потому что он старит тебя. — Шанна повернулась к Ангусу. — Ласло провел кое-какие лабораторные анализы и пришел к выводу, что каждый день бодрствования старил его на год.

— Безобразие, — проворчал Ангус.

— Да, это плохо, — согласился Коннор. — Я надеялся, что мы сможем применять новое средство в войне против Казимира, но вряд ли найдутся вампы, которые добровольно пойдут на такое... Стареть на протяжении вечности — это ужасно!

— Значит, ты теперь стал на пять лет старше? — Ангус посмотрел на Романа.

— Фактически на шесть. Я как-то еще раз применил это средство, чтобы спасти Ласло. Но сомневаюсь, что кто-нибудь захочет им пользоваться.

И тут Ангуса осенило. Мельком взглянув на малыша, которого по-прежнему держал на руках, он заявил:

— Я знаю того, кто с удовольствием состарится лет на десять.

— Только не Константин! — в испуге воскликнула Шанна.

— Нет, разумеется, — ответил Ангус. — Я имею в виду Йена Макфи.