«Молчи» (СИ)

Дилан сказал. И где они, черт, теперь? Со стороны города доносятся не только звуки сирен. Я слышу выстрелы. Причем, это не обычное легкое оружие. Что-то мощное, тяжелое. Порой меня потрясает оглушающий удар взрыва, будто что-то разрывается где-то между домами. Да, несмотря на мою отдаленность от центра, могу прочувствовать всеобщую панику. Она несется по ветру, оседая на моих плечах, которые приходится грубо растирать, чтобы хоть как-то согреться.

Мое внутреннее «я» не поддается словам и уговорам. Сердце не притормаживает, не выравнивает свой ход. Оно вновь и вновь вдавливается в ребра, кажется, можно услышать хруст в ушах, когда ладонью колочу себе по грудной клетке, изнывая от боли. Нервы сводят с ума. Сама не замечаю, как оттягиваю локон вьющихся волос, вырывая его половину. Бросаю на пол, продолжая бродить без цели по складу. Вновь взгляд на электронные часы, что мирно тикают у балкона. Три часа.

Хожу. В животе начинает жечь, но не от голода. Обнимаю его руками, но не сдерживаю желание без остановки чесать ногтями кожу шеи и ключиц. Вместе с головной болью приходит и тошнота, но та вызвана исключительно ненормальным ожиданием и стрессовым желанием, наконец, понять, что происходит.

На часах шесть вечера. Безумие в городе не затихает, а лишь увеличивается. Слышу вой сирены, слышу взрывы, вижу столбы дыма. Небо чернеет от количества гари. Стою на подоконнике, уже не морщусь от морозного ветра, что гонит в мою сторону неприятный запах. Волосы в хаотичном движении, поддаются природному давлению, начав хлестать меня по холодным щекам. Мои руки трясутся. Не от ветра. Это все физическое проявление моего психологического состояния. У матери часто дрожали руки. Она говорила, что это происходит после ссор с отцом. Теперь понимаю, какого-то это — иметь проблемы со щитовидной железой. Горло стягивает от рыхлых комков, которые пытаюсь проглотить, и в итоге задыхаюсь, сжимая пальцами кожу расцарапанную кожу шеи. Начинаю активно дышать. Белые хлопья снега медленно опускаются к земле, и я моргаю, поняв, что среди их чистоты находится и грязь. Одной рукой продолжаю держаться за оконную раму, вторую отрываю от шеи, не в силах контролировать дрожащие пальцы. Поднимаю ладонь к черному небу, внимательно слежу за черным «снегом», что опадает мне на кожу. Это… Пепел или что? Подношу ладонь к лицу, пальцами размазывая субстанцию.

Грохот. Взрыв со стороны сверкающего вечерними огнями Лондона. Вижу, как горит офисное здание. Думаю, у меня галлюцинации, но могу слышать крики людей. Нет, вопли. Такие безумные, полные ужаса и боли, что сама невольно начинаю приоткрывать рот, дергаясь от судорожного давления в глотке, словно что-то вот-вот должно из меня выйти в виде крика, но выходит иное. Обеими руками хватаюсь за раму, сгибаясь, и начинаю плевать. Рвота. Меня тошнит. Кусочки каменной кладки забиваются под ногти, рвут больную кожу. Кровь на пальцах. Мычу, присаживаясь на корточки. Вместе с тошнотой прорывается тихий плач, и я сдерживаю его, хотя точно знаю, что нахожусь одна здесь, и никто не сможет меня услышать, но страх не позволяет. Я не доверяю тьме, что теперь окружает меня. Опять в полном одиночестве. И в холоде. И в тишине.

Моргаю, уже не на шутку трясущимися пальцами касаюсь мокрых губ. Поднимаю голову, смотря в сторону местами дымящегося Лондона. Оглядываюсь на цифровые часы, что горят красным.

Время идет.

Полночь.

Смотрю на часы.

Полночь.

Моргаю, хрипло дыша, и обнимаю себя одной рукой. Пальцы второй кусаю. Живот болит. Голова раскалывается от постоянных слез. У меня жар. Мне срочно нужно перестать нервничать, но не выходит. Уже какой час у меня так дико скачет сердце. Какую минуту тру щеки. Какую секунду доставляю себе боль, пока пронзаю обгрызенными ногтями поверхность бледной кожи лица. Активно дышать не прекращаю. Только иногда вздох встревает в районе груди, в момент потери равновесия, которое вызвано моим стрессовым состоянием. Постоянно пребывать в подобном омуте невозможно. Замкнутый круг из мыслей и тревог. Мне не выбраться самостоятельно.

За окном мгла давно поглощает горизонт. Даже поезда перестают ходить. Только шум города. Только эхо выстрелов и звон стекла. Но это в моей голове. Уверена, что только в моей.

Взгляд вверх, пропитанный каким-то ошеломленным безумием.

Два часа ночи. Изо всех сил, срываясь на злость, агрессивно пытаюсь выдернуть дверцу. Открыть эту чертову машину, чтобы изучить карту, но не выходит, что в итоге приводит меня к отчаянному пинку по капоту и неприятному крику на технику.

Три часа. Четыре. Пять. Шесть.

Седьмой час. Восьмой час. Девятый.

Утро пришло. Никого нет. Звуки не стихают. Лондон местами в дымящем огне. Сижу на подоконнике, обнимаю руками плечи. Смотрю вдаль. Жду. Меня опять тошнит из-за голода и жжения. Желудок словно сам себя разъедает, позволяя кислоте уничтожать и другие важные органы.

Темнота не испаряется.