Молчи! Терпи! Подчиняйся!

Стемнело, солнце давно закатилось за горизонт, и даже малейший свет уже не был виден за зданиями, к тому же небо затянуло какой-то дымкой, поэтому если бы Майкл и хотел рассмотреть звезды, он бы этого не смог сделать. На улицах зажгли фонари, маленький ветерок, дующий в спину, добавлял общей обстановке атмосферу спокойствия. Майклу это нравилось. Вынырнув раньше всех из Министерства, казалось, он сделал это раньше всех на улице, потому что она была пуста, будто сейчас ночь. Вскоре из соседних зданий начали высыпать люди, собирающиеся в ревущие толпы. Все они шли за ним, будто пытаясь догнать. Майкл быстро спустился в метро, пробежав вниз по эскалатору, здоровья для подобной пробежки у него вполне хватало, он нырнул в первый же открывшийся вагон. Двери со свистом захлопнулись и поезд тронулся. Ехать оставалось всего двадцать минут. За это время он успел осмотреться, вагон был пуст, однако через стеклянные двери можно было увидеть пассажиров соседних вагонов. Слева сидел какой-то тип в сером пальто и старомодной шляпе. Бедолага, наверное, является каким-нибудь работником образования, раз его сморил сон прямо в общественном транспорте. В вагоне справа, запрокинув ногу на ногу, сидел молодой человек, очевидно студент. По крайней мере, такой вывод можно было сделать из чисто молодежного, как казалось Майклу, стиля. Белые, легкие кроссовки, желтые спортивные штаны, заправленные в такого же цвета высокие носки. Объемный серый пуховик, вязанная, ярко-красная шапка.

«Ему бы стоило грамотнее выбирать аксессуары, родись он на десять лет пораньше» — подумал Майкл.

Он вспомнил время своей молодости, когда за ношения одежды цветов вражеского флага могли, как минимум, пристать на улице. В отдельных случаях могли задать пару вопросов и правоохранительные органы. Если бы они сочли тебя «МИРным активистом27», дальнейшая судьба была бы, ох, какой плачевной.

Он доехал до нужной остановки, двери открылись. На противоположной стороне собирались люди, по тому с какой частотой они смотрели на пути и потом резко отворачивались, все они пришли не ждать поезда. Майкл почувствовал запах чего-то жженого, сначала как кислый запах горелых вещей. А потом, второй волной, нос уловил другой запах. Но Майкл не мог понять, что этот запах был так чертовски похож на какой-то другой, но при этом такой обыденный, словно он чувствовал его у себя дома.

«Мясо» — понял он.

Из любопытства он пошел туда, где уже собралась толпа зевак. Подойдя к краю платформы, он увидел бездыханное тело мужчины на одной из рельс. Оно лежало лицом вниз, руки находились прямо на линии напряжения. Даже сейчас его кисти продолжали лежать на источнике тока, создавая замкнутую цепь из несчастного. В эти секунды по нему шел ток ужасной силы. Тело дергалось как от приступа эпилепсии, дрожало, но пальцы словно застряли прямо под платформой. Если бы это продолжилось, мужчина был бы приготовлен, словно курица гриль в каком-нибудь ресторане. Не в силах больше смотреть на ужасную картину, Майкл вместе с другими свидетелями трагедии стал подниматься к выходу. Среди них был и тот парень, что сидел в соседнем вагоне. Он стоял несколькими ступенями выше. Выйдя из метро, Майкл направился к месту, где, как он надеялся, должна была ждать его Джулия. Старая вывеска, по прежнему, угрюмо горела бледным светом, дверь открылась и Майкл ощутил уже знакомый запах моющих средств, от которого можно было склеить ласты. На удивление он был не единственным посетителем, перед ним у стойки администратора стоял тот самый подросток, которого он видел в метро. Тот взял журнал и присел на кожаный диван. Майкл подошел к высокому столику, за ним по прежнему сидела старая дама, в глазах которой читалась, как шутили у него в детском доме, грусть всего еврейского народа. На лице снова присутствовало изобилие красок, однако теперь на него могли нормально смотреть оба глаза, избавленные он огромных вееров. Он открыл журнал, нашел страничку с Джулией, где ее звали Кики, и показал администраторше. Пожилая дама посмотрела в журнал, затем на Майкла и сказала:

«Она больше здесь не работает» — проговорила она, почти не открывая рот.

Решив, что Джулию могли арестовать за ее фамилию, Майкл чуть ли не повис на маленькой стойке.

«Она жива? Где, где Юля? Она оставила номер телефона?» — не переставал он.

«Она забрала документы и уехала» — сухим голосом сказала дама.

«Прошу вас, куда? Ей может угрожать опасность!» — сказал он.

«Молодой человек» — прервала она Майкла.

«Я лишь знаю, что она уехала домой, дистрикт № 4. Ни точного адреса, ни телефона она не оставляла» — она закончила и поджала губы.

«Но как же так!» — воскликнул он.

Майкл был в растерянности, ему казалось, что все к чему он прикасается либо отворачивается от него, либо пропадает. Вот и сейчас Джулия была неизвестно где. По единственной информации это был соседствующий четвертый дистрикт, по своим размерам превышающий первый — столичный и второй вместе взятые.