Молчи, терпи (СИ)

Она не одернула руки, и бровью не повела, решившись высказать недовольство. Только молча, только в душе думала о Джеке страшные вещи. Вид растерянного, смущенного Бертрама смутил и ее, и образ обездвиженного тела в ярко-красном платье вновь всплыл в ее разуме. Удивительно, но Эльза считала, что даже в это мгновенье Катерина выглядела поистине царственно, так, как должна смотреться королева на смертном одре, какой ее должны проводить в последний путь верные подданные.

Впрочем, зачем вообще думать об этом? Эльза страстно желала забыть, но голос Джека все звучал в ее голове и звучал, подобно музыке, которую так сложно забыть. Королева вернулась в комнату даже бледнее, чем обычно, и Анна успела первой заметить ее слабость.

– Эльза, тебе плохо? – спросила она, коснувшись плеча сестры. – Нам стоит позвать врача?

– Нет, нет… – отмахнулась королева. – Врача не нужно. Я просто немного утомилась, хочу поспать пару часов, если никто не возражает.

Джек не стал расспрашивать.

Наверное, только потому, что знал истинную причину ее «усталости». Он только протянул супруге руку и та взяла ее в свою, чтобы добрести до своей кровати без падений и промедлений. Ноги почти не болели, но Эльза чувствовала легкий дискомфорт, когда колени ее чуть гнулись или ступня меняла положение в свободных кожаных туфлях. Словно кто-то легонько покусывал ее некогда безупречную кожу, слегка дергал ее за пальцы или давил на них…

Ни Джек, ни она сама не думали о том, восстановится ли когда-нибудь королева окончательно. Эльза не боялась шрамов, а юноше всегда казалось, будто он сможет любить ее и такой. Главное, чтобы внутри пусть и искалеченного тела была его милая скромная Эльза…

Джек неосторожно отворил дверь в спальню, толкнув ее плечом. Он довел королеву до кровати и помог ей лечь, устроиться спать. Девушка не сменила гардероба, и Джек не настаивал, накрывая ее легким одеялом. Но Эльза не сомкнула глаз. Впрочем, Джек не удивился… Он ждал, что королева одарит его немым укором, что она глянет на него именно так, почти ненавидя.

Сколько лет ей приходилось молчать, скрывая внутри тяжелую правду? Сколько лет она жила взаперти не только своей комнаты, но и разума, но и самой сути своей души? Сколько лет… И сейчас, освободившись от гнета своей тайны, Джек выплеснул на нее другую, более тяжкую и противную.

Сколько лет ей придется молчать теперь, долгими зимними вечерами вспоминая Катерину и ее громкий раскатистый смех, ее единственный недостаток – лукавую щербатую улыбку, этот лихорадочный блеск черных глаз… Нет, так не может тянуться вечно, оба понимали.

– Эльза…

– Не нужно, – ответила королева, перебив мужа.

Ей не нужны слова сожаления. В конце концов, ведь это не перед ней Джеку стоило стыдиться, извиняться… Как он отныне станет смотреть на Тандо, как собирается жить с этим знанием? Лишить ребенка матери – тяжкое преступление, слишком тяжкое, чтобы вот так просто от него откреститься.

Эльза чувствовала, что в душе ее поселилось странное чувство разочарованности в человеке, что стоит сейчас так близко. В груди собирался гадкий зудящий комок нервов, и он давил на легкие, которые точно заполнились водой. Прямо как легкие погибшей недавно королевы…

– Прошу, Эльза… Хоть ты… Хоть ты не суди меня так строго, – полушепотом попросил Джек.

Он все еще чувствовал, как сжалась ее рука в ту секунду, когда Бертрам спросил о жене. Юноша говорил тихо, словно переживая о том, как бы голос его не сорвался, превращаясь в еще более жалобный возглас. Отчаяние душило его: Джек видел, как стремительно он падал в глазах жены.

– Нет, нет, что ты… – шепнула она в ответ. – Я просто очень устала.

«Я просто хочу, чтобы ты дал мне время».

– Тогда… Тогда отдохни, – уже громче сказал Джек, еще раз накрывая жену. – Тогда отдохни, а я приду, когда мы закончим со всем.

Он оставил ее в блаженном одиночестве только после того, как мягко поцеловал девушку в лоб. Его сухие потрескавшиеся губы царапнули бледную кожу, и Джек ушел, скрипнув дверью. Эльза еще долго смотрела в потолок, вспоминая сероватое лицо Бертрама, что искал жену. Она еще долго не могла закрыть глаз, долго… Пока наконец не заплакала, пытаясь сдержать рвущийся наружу фонтан обиды, ненависти и отчаяния, что медленно заполнял ее душу…

35. Шоколадное вино

Время течет удивительно быстро.

Эльзе казалось, что самые быстрые реки не протекают так стремительно, как та материя, которую люди ценили меньше всего. Королева никогда не цеплялась за приятные минуты в судорожных попытках замедлить их, но сейчас, опустив голову, сейчас, внутренне вздрагивая от волнения, она хотела бы, чтобы время шло немного медленнее, и этот день был только вчерашним.