Молдавские сказки

На третий вечер отправился караулить младший сын. Взял он с собою оружие молодецкое, подобрал местечко укромное и сел в засаду. Просидел он недолго — над землею ночь опустилась. Вдруг, в воздухе крылышки зашелестели, пташки всей стайкой на яблоню сели и ну плоды клевать! Поднял царевич лук, прицелился, да только заметила это девушка, в птицу превращенная, и закричала:

— Стой, царевич, не стреляй!.. Коль нас убьешь, ничего не выгадаешь, только радости лишишься.

Испугался царевич, лук опустил, а пташка скок, скок! с ветки на ветку, все ниже и ниже, и, как только земли достигла, обернулась опять красавицей-раскрасавицей, а платье на ней так ярко светило, что и солнцу так бы сад не осветить. Пташки защебетали, листья на деревьях заплясали, ветви наземь опустились, пред девицей расстилались. А она шла к царевичу, шла и очаровывала его. Глаза ее молниями пронизывали, огнями горели. Лоб сиял золотом, брови черные — дугой, щеки румяные, как зори ранние, губы — соты медовые, русые волосы шелковые, бусы — цветы алые, а платье и совсем небывалое!..

Красиво солнце, когда тучи его опоясывают, но еще краше, когда плывет по небу ясному. Красной была девушка в золоте, серебре и самоцветах, красивыми были лицо ее и осанка, но еще краше была бы, коль руки б имела.

У царевича сердце зашлось от любви к ней. Но как увидел ее безрукой, заплакал горько; заплакала и девушка вместе с ним. Лились слезы ручьями, но пламя любви их быстро высушило. И поведала ему девушка жизнь свою, жизнь горькую-прегорькую, омраченную псом-драконом.

— Души б своей не пожалел, пташечка моя, только бы видеть тебя с руками. Возможно ль это?

— Слыхала я молву, будто возможно; птица, обернувшая меня в птенца, сказывала, что коль привезет кто воды чистой, как слеза, из родника родников, что бьет из-под скалы драконовой, смогу я исцелиться, и отрастут у меня руки такими, как были.

— Красавица моя, пойдем во дворец моего батюшки; там ты заживешь припеваючи, будут тебя кормить, холить.

— Не пойду, — ответила девушка. — Зелен-царь велит покарать нас обоих.

— Не бойся, пташечка. Пока ты живешь в моем сердце, никто тебя коснуться не посмеет.

— Не хочу я свое горе, печаль свою на тебя взвалить.

Осмотрелся царевич, увидал в саду среди деревьев цветущий красный мак, сорвал его и приколол девушке на грудь.

— Возьми этот цветок, а я отправлюсь в путь-дорогу. Как соскучишься по мне, брось цветок в прозрачную воду: коль потонет — не жди меня более, коль поплывет по воде — жди меня хоть целый век, а подплывет к берегу — жди меня год один…

— Куда же ты собрался?

— Иду, чтобы сделать тебя такой, какой ты хочешь быть.

— Милый мой, на смерть ты идешь.

— А коль вернусь, где тебя искать?

— Буду я по утрам в твоем саду песней восход солнца встречать.

Рассталась красавица с сыном Зелен-царя, прыгнула на веточку и опять пташкой обернулась.

Потом взяла она маковый цветок в клюв, полетела к ручью прозрачному, бросила его в воду и с трепетом глядела, что с ним станется. Поплыл было цветок по течению, потом к берегу и пристал, точно весь свой век там рос. Обрадовалась птичка и быстро полетела ко дворцу посмотреть, там ли еще молодец, а он уж далеко ушел, путь держал к царству драконов, к роднику родников с водою, как слеза.

Запела птичка песню расставания, песню добрых встреч, а царевич все шел да шел — лесами, горами, местами, где драконы обитали, и в один прекрасный день добрался до глубокого страшного оврага, на дне которого три черта драку затеяли, за чубы тягались да такой вой подняли, — хоть святых выноси.

— Отдай мне!

— Э, нет, — мне!

— Мое это!

— Нет, не твое!

— Не толкайся. — Хлоп! Трах! Бах! — … — Ой-ой-ошеньки!

Дрались они так, дрались и вдруг заметили, путник подходит. Выпялили они на него очи и, как были — избитые, несчастные, посиневшие, как ягоды терновые, выскочили ему навстречу и принялись упрашивать:

— Добрый человек, коль привел тебя случай к нам, смилостивься и рассуди нас: больно крепок орешек, нам самим его не раскусить.

— Что же случилось, рогатые, что вы рыла себе изукрасили, ребра дубинами пересчитали?

— Отец наш на смертном одре завещал нам три вещи, и вот мы никак наследство не поделим.

— Что же он вам оставил?

— Пару постолов, кушму и флуер. Но вещи эти не простые, а волшебные. Коль обуешь постолы, можешь в них ходить по воде, как по суше. Кушму как наденешь на голову, идешь своей дорогой и горя тебе мало — никто тебя не увидит, а на флуере как заиграешь, сразу очутишься там, где душе твоей угодно.

— Тяжелую загадку вы мне задали, но постараюсь рассудить вас. Видите ли, что толку, коль каждый из вас получит по одной вещи? Один по воде пойдет, другой — сам черт не ведает куда. Вот коли б один из вас всем завладел, это было бы дело.

— Так оно и есть! — выскочил один из чертей с шишками на лбу.

— Вот я думаю сделать так, чтобы все одному досталось. Теперь слушайте меня. Оставьте вещи здесь, в овраге, и бегите до того холма, что виднеется там вдали. Кто быстрее туда добежит да назад воротится, тому владеть всеми вещами.

— Ладно, — согласились черти.

— Ну, становитесь в ряд и марш!